Повстречай меня во тьме

Хасс Дж. Э.

Я выбираюсь из снегохода и иду пешком, еще раз пытаясь разобрать ее следы, вглядываясь в тени от деревьев с разных сторон. У меня нет оружия, так что если волки решат напасть, мне пиздец. Как и Сидни.

Итак, я разворачиваюсь и возвращаюсь туда, где ранее оставил снегоход. Она должна быть где-то здесь. Сидни не могла уйти далеко за эти пятнадцать минут. Она должна быть здесь.

Я замечаю заметенные следы, ведущие в лес справа от тропы и, следуя за ними, нахожу еще больше отпечатков ее ботинок. Чем дальше иду, тем отчетливее они становятся. Здесь не так ветрено.

– Сидни!
– зову я снова. Я иду точно за ее следами и собираюсь

еще раз закричать, когда наконец-то замечаю ее. Она сидит на земле, белая куртка и штаны контрастируют на фоне темной коры огромной сосны, к которой девушка прислоняется.
– Какого хрена ты делаешь? Пойдем. Ты не останешься здесь. Если хочешь доехать до своего грузовика, я отвезу тебя утром.

Она неподвижно сидит, глядя на свои руки. Я тоже опускаю на них взгляд, пытаясь разглядеть, что она там увидела. И меня на секунду одолевает паника, что у нее есть оружие или какое-то другое дерьмо Компании.

Но нет. Это всего лишь желудь. Я засунул его в карман ее куртки, перед тем как покинул маленькую хижину, просто пытаясь избавиться от нее и всех ее игр. Она вертит его в руке, глядя на вещицу так, словно это важная деталь.

– Знаешь, почему я берегу этот желудь, Кейс?

Я сокращаю расстояние между нами и хватаю ее за руку, поднимая на ноги.

– На удачу?
– осмеливаюсь я предположить, пока несильно тяну ее вперед. Она сдается и идет, так что я отпускаю ее руку.

– Нет, - отвечает Сид.
– Не поэтому.
– И затем девушка начинает смеяться. Но, по крайней мере, все еще идет. На мгновение я останавливаюсь и пропускаю ее вперед, так что могу следить за ней. Она реально меня нервирует. У нее совсем не осталось здравого смысла. К тому же эта девушка опасна, и я пока что не до конца понимаю, с какой стороны от нее ждать подвоха.

– Тогда почему?
– спрашиваю, по большей части для того, чтобы отключить свой разум и позволить этой девушке выдать мне всю необходимую информацию самостоятельно.

Она не отвечает, просто идет.

Мы добираемся обратно к снегоходу, и она останавливается, ожидая, пока я сяду на машину. Я перебрасываю ногу через сидение и киваю головой, предлагая ей сесть передо мной. Она крошечная, я же огромен. Я могу дотянуться до руля и без проблем вести снегоход. К тому же я не доверяю ей, чтобы усадить у себя за спиной.

Однако она не забирается. Просто стоит и смотрит на меня.

– Что?
– спрашиваю я.

– Это семя.
– Она поднимает желудь.
– Эта маленькая вещица превратиться в огромное дерево, если все пойдет хорошо. Если будет достаточно воды и солнечного света. И плодородная почва.

– Залезай на снегоход.
– У меня нет прямо сейчас времени на экзистенциальные пустые разговоры.

– Но у меня этот желудь уже...
– она смолкает, поднимает взгляд к небу, словно размышляя о чем-то.
– Десять лет?
– И затем она улыбается. Это застает меня врасплох. Я наблюдал за этой девушкой восемь лет из этих десяти и никогда не думал, что увижу ее улыбку.

И сейчас я улыбаюсь вместе с ней.

– Я подобрала его в тот день, когда Гаррет вошел в мою жизнь.
– Ее улыбка угасает, как и моя.
– Семя.
– Она смотрит на желудь. И вот тогда я замечаю, что на ней нет одной перчатки. Ее рука слишком бледная.

– Иисусе, Сидни. Твоя рука.
– Из ее кармана торчит перчатка, так что я хватаю ее и держу открытой так, чтобы она могла засунуть в нее руку. Но девушка сжимает желудь

в кулак, не растопыривая пальцев, так что я соглашаюсь и на это. Ее рука несомненно на грани обморожения и ее нужно немедленно согреть.
– Я дал тебе перчатки не просто так. Ты же не дура, чтобы снимать их в такую погоду.

Она смотрит на свою руку в перчатке и затем бросает взгляд на меня. Но кажется, будто Сидни не услышали ни одного моего слова. Выражение замешательства на ее лице сменяется на нормальное, и затем она отводит взгляд.

– Мне нужно было почувствовать этот желудь.

Это и есть ее объяснение риска ампутации руки?

– У него есть столько потенциала. У меня было столько потенциала. Как говорил Гаррет. И если бы я только...
– Она снова улыбается. Но на этот раз в ее глазах стоят слезы. Одна скатывается вниз по ее лицу, замерзая на холодном ветру еще до того, как заканчивает свое путешествие.
– Просто доверилась ему? Если бы я только дала ему то, о чем он просил, то стала бы дубом. Он бы сделал меня дубом, Кейс. Но это?
– Она тыкает себя в грудь.
– Я просто сухостой, вот кто я. Сухостой.

Я не могу пошевелиться. Все мое внимание сконцентрировано на ней. Ее печаль так глубока. Ее признание скорее больше похоже на капитуляцию, чем на признание.

– Ты знаешь, что он делал со мной?
– спрашивает она, вынимая руку из перчатки и позволяя той упасть на землю так, чтобы снова был виден желудь.

Я поднимаю перчатку и натягиваю ее обратно на побелевшую руку.

– Я знаю.

– Все?

– Большую часть. Очевидно, что я не наблюдал за вами все десять лет. Так что желудевое дерьмо явно упустил. Но я знаю практически все, что случилось после событий в хижине. Особенно в течение тех двух лет. Я наблюдал за вами время от времени, - добавляю я быстро.
– Я не был там все время. Но между заданиями, да.

Она кивает и делает шаг вперед, поднимая ногу, перебрасывает ее через снегоход и занимает место передо мной.

– Это всегда был ты, Кейс.

Я готов завести машину, но останавливаюсь.

– Что это?

– Человек в моей голове, который говорил продолжать держаться.

На это мне нечего ответить. Я разговаривал с этой девушкой лишь раз до того, как забрал ее накануне свадьбы. В той хижине восемь лет назад в сочельник. Я ударил ее кулаком и пригрозил убить. Ей было шестнадцать. Я сказал ей, что обладаю ею и вернусь, чтобы закончить работу. Я не горжусь всем этим. Я не привык ранить женщин. Но это была ебаная работа. Вся моя жизнь изменилась той ночью. Вся жизнь Саши изменилась той ночью. Черт, я мог бы, вероятно, насчитать две или три дюжины людей, чьи жизни изменились той ночью из-за Сидни и ее ебаного парня. И если она думает, что это я ее обнадеживал и был к ней нежен, то она еще более безумна, чем я считал.

– Я знаю, что они сделали с Сашей.

Я замираю, слыша эти слова.

– Знаю, что они сделали. Потому что со мной они тоже это сделали.
– И затем она поворачивается всем телом и смотрит на меня через плечо. Ее слезы почти что разрушают меня. Они замерзают на ее ресницах и щеках. В течение последних нескольких минут снова начался снег, вот только я замечаю это лишь теперь, потому что ее темные волосы усеяны белыми хлопьями в свете луны. Она кажется такой грустной. Словно печальная зимняя принцесса.
– Все еще не закончено, Кейс. И если ты поможешь мне, я помогу тебе.