Повторение пройденного
Шрифт:
— Расформировали ее, сам приказ подписал, — произнес Ворошилов, и добавил. — Обмундирование в «зимнюю войну» выдали «финскому корпусу», который потом тоже расформировали.
— На складах лежит, хотели ополчению выдать, — пожал плечами Жданов, и посмотрел на Кулика. — А двух дивизий хватит?
— На первых порах да, их только переименовать на страх финнам, доукомплектовать по штатам, вооружить горными орудиями и минометами. Пограничников четыре полка у меня есть, да еще четыре батальона стрелков, вот и разделить поровну. Я их как раз в резерв вывел.
— «Болотные стрелки» нам нужны, — кивнул Жданов, — Карелия большая, да и здесь лесов заболоченных много, порой дивизии теряются, найти не можем, словно канули в воду. Две из-под Луги так и не вышли. Но что существенное нам скажешь, у тебя привычка появилась, заходишь
— Дожди и слякоть переждать, и резервы готовить. А как снег выпадет, и морозы ударят, начать наступать по широкому фронту. Лыжников набирать нужно, по батальону на полк, или на дивизию. К зиме немцы выдохнутся, а сил у них не так много, а фронт имеет большое протяжение. Думаю, за два месяца можем к старой границе выйти, если вот так действовать будем — главное, здесь мы можем фронт обрушить и одну армию окружить — в «колечке» с десяток дивизий окажется. А потому нельзя нам Моонзунд с Ханко эвакуировать — войска там нужны, пусть попробуют до ледостава продержаться, а там время появится — немцам и финнам не до них станет. Вот мои предложения по всем этим пунктам, — Кулик положил на стол стопочку исписанных листов, прекрасно понимая, что их изучат со всем пристрастием.
— Немцы сильны, но их слабость в союзниках. По финнам надо ударить крепко, чтобы задумались. Они упертые, но у нас пушек больше. И дивизий тоже хватает — Петрозаводск нельзя отдавать. И учитывать надо, что они поголовную мобилизацию провели, урожай не убрали, у нас ничего не захватили — голодная зима в стране начнется, и предельное напряжение на фронте, потому что не в окопах по Свири сидеть будут, а в маневренных действиях сражаться. Да и немцам зимой придется туго, когда у них мостики, станции и пути партизанами и диверсантами взорваны будут одномоментно, когда мы в сами наступление перейдем. Вот потому у нас есть два месяца, чтобы приготовления необходимые провести, и обеспечить городу бесперебойное железнодорожное сообщение. Блокаду немцы не установили, не успели, а теперь мы им не дадим это сделать…
Плакат в период «зимней войны», призывающий карелов и финнов вступать в ряды как бы своей «красной армии»…
Глава 56
Вроде не спал очередную ночь, чуть подремал в гидросамолете, и очнулся во время приводнения на Волхове. Но сейчас утром маршал Кулик за все эти дни почувствовал полное спокойствие, даже определенное умиротворение. Ведь теперь закончилась бесконечная суматоха и судорожные метания, со стороны в сторону, когда стараешься исправить то, что до тебя похерили, но мало что из этого получается, кроме нарастающей нервотрепки. Так себя ощущали Жданов и Ворошилов в Смольном, в начале сентября, проводя бесконечные советы и совещания, пытаясь исправить ситуацию на фронте в лучшую сторону, но только ее усугубляя. И ему удалось с самого начала их успокоить, встряхнуть — в состоянии постоянно доминирующей растерянности люди всегда инстинктивно тянутся к тому, кто при них демонстрирует спокойствие и уверенность в успехе самого безнадежного предприятия.
Тут нужно правильно гнуть свою «линию» — результат достигается не в открытых «говорильнях» на собраниях, а в тайных «вечернях», когда три человека решают все за других людей, и заставляют их принимать и выполнять эти решения. Четверо — это уже много, ведь в случае несогласия могут появиться две враждующие группы, а в триумвирате должно быть полное согласие. И в конечном итоге число неизбежно должно сократиться до двоих, что станут надежными союзниками, и даже друзьями — ведь в две объединенные силы, будучи единомышленниками, решать многие проблемы гораздо лучше, особенно в том городе, где слезам не верят, как справедливо говорят на этот счет побывавшие в нем.
«Клим тут лишний, его место в Москве, и он сам не прочь туда отправиться, потому что уже понял, что особых лавров здесь уже не сыщет, а вот проблемами огребется, да и репутацию полководца „первый маршал“ именно здесь потерял. С ним уже связывают поражения, а мне нужны победы. Жданов никуда не поедет,
Григорий Иванович оторвался от мыслей — с первого дня пребывания в этом новом для себя теле, оказавшись в прошлом, он пытался определить здесь свое место, и главное — «найти самого себя». Последнее было самым трудным, хотя на кителе сверкали золотым шитьем маршальские петлицы. Единственный «капитал», который имелся, это знания о будущем, но тут еще надо исхитриться таким «багажом» воспользоваться. И обрести «союзников» — а у Жданова собрана команда знающих и толковых людей, которая в самое ближайшее время станет влиятельной. Да потому что сам Ленинград не будет в тисках удушающей блокады, а имея мощную промышленность и квалифицированных рабочих, при наличии подвоза сразу на двух ветках железной дороги, даст фронту многое из того, что сами произвести были не в состоянии, и получали под ленд-лиз. И будет совсем иная ситуация…
Машина подпрыгнула на ухабе, и маршал оторвался от размышлений, мысленно выругался — туман потихоньку начинал уходить, можно взять у моряков в следующий раз катер, хотя тот плохая замена, против истребителя на реке беспомощен. А из машины можно выпрыгнуть при налете и постараться найти укрытие, да хоть между придорожными кочками вжаться в мокрую и вечно сырую здешнюю землицу.
Светало, но именно с этого момента и начиналась настоящая война, серьезная, а не та «кутерьма» про которую матерно высказался Жданов. За девять дней он понял, что происходит сейчас, и почему при слове «сорок первый» в его юности у еще живущих тогда ветеранов каменели порой лица. В бой бросали все, что было под рукой, суматошно реагируя на действия противника, не осмыслив их толком, даже не понимая насколько, как это не покажется странным, слабы немцы. Тут бы взять оперативную паузу, продумать будущие действия, переосмыслить и внедрить полученный в боях опыт — нет, сами установленные порядки требовали от генералов немедленных действий, и победных реляций соответственно. Одну за другой бросали в бой, как в топку поленья, наспех сформированные дивизии и бригады, и там где на это не было оперативной целесообразности, и «сгорали» они в пламени войны за считанные дни. Остатки отводили в тыл, пополняли маршевыми батальонами за несколько дней и снова отправляли в сражение, и некому было передавать бесценный боевой опыт — все кадровые довоенные дивизии представляли собой бледные тени себя прежних, и это бесцельное «кровопускание» как минимум затянуло войну на страшное лето сорок второго года. Новые отмобилизованные дивизии сейчас не представляли реальной силы, их нужно дольше готовить, и первые два месяца держать в окопах, чтобы набирались боевого опыта на спокойных участках фронта.
В Ленинграде для этого все возможности — фронт тут быстро стал позиционным, а в такой войне первенство всегда принадлежит артиллерии. И с последней дела обстоят даже не хорошо, отлично — ее очень много, главное правильно действовать этим инструментом, нельзя названным «богом войны». И под прикрытием огня можно суматошное мелькание дивизионных номеров с «пустым наполнением» превратить в реальную силу, нужно только два месяца, пусть месяц — а это время можно выиграть. К тому же счет сейчас идет на считанные дни — пять, максимум неделю, и основа 4-й танковой группы, 41-й моторизованный корпус отправится на московское направление — свои планы насчет «Тайфуна» Гитлер изменять не станет.
Дальше могут раскрыться широчайшие перспективы, тут все зависит от исхода нынешнего противостояния на Волховском направлении. И сейчас Григорий Иванович ехал в 4-ю армию генерал-лейтенанта Маркиана Попова, что уже приняла бой с наступавшей 8-й танковой дивизией. А там немцы сосредоточат все остальные соединения, и пойдет «мясорубка» — танки против артиллерии, да еще на ограниченном театре, стиснутом заболоченными лесами, не имеют никакого преимущества, эта аксиома — их просто выбьют. И пехота никак не поможет, даже такая отличная как германская — она уже раз столкнулась с плотным заградительным огнем и этот «концерт» инфантерии вермахта пришелся не по «вкусу».