Пояс для Эмилии
Шрифт:
Вид из третьего окна вызвал возглас удивления. Да это Солонна! Разбитые колонны, глубокие выбоины в стенах, горящая роза ветров и четверо, склонившиеся над Милой. Мама плачет, Женя что-то говорит, Аркадий Михайлович встаёт и касается огня, будто хочет нащупать ручку и открыть дверь. Едва очнувшаяся Оранжевая Леди тоже глядела на Милу. Они ещё верили, но пряхи явно не желали отпускать пленницу. Алая Леди отвернулась. Тяжело. Даже попрощаться не позволили.
Взгляд скользнул по куску полотна в станке. Ладия и Верлиока. Улыбаются и готовы воспарить в коридор вечности, на ткани не хватает печати и Милы. То ли не успели сделать, то ли «посторонней» быть
— Видишь эти ковры? — улыбалась вязальщица, — в них отражаются миры. Нитями мы навечно запечатлеваем важнейшие вехи истории.
Мановение ладони, и дверь из мастерской распахнулась. В длинном зале, чей конец в перспективе превращался в точку, висели сотни ковров. Овальные, квадратные, прямоугольные, они заполонили каждый фрагмент стены и, словно иллюстрированная книга, рассказывали историю Земли. Мила углядела вулканы и океаны, динозавров и птиц, пещерных людей и охотников. Узрела бы ещё много чего, но створка закрылась.
— Нити — это жизни людей и прочих существ, что жили в ту эпоху, — грубо ответила ткачиха, завязав на конце алой узелок.
— Но ковёр нельзя закончить без особенной пряжи. Она пересекает его посередине, сцепляет куски воедино. Выдерни, и полотно испортят стрелки, появятся дыры, и мир забудет свою историю. Дважды повторит одну и ту же ошибку, — пряха сучила шерсть, — догадалась, кому принадлежит нить?
— Леди, — шепнула девушка, — но у вас шесть катушек, шесть вариантов. Почему из всех выбрали мою? Чем плохи остальные?
Пожилая стукнула по колесу:
— В назидание. Агле Лукерья и Белая Леди не единожды переступали через законы. Своеволие не должно остаться безнаказанным, иначе будет повторяться снова и снова. Так, — она сверкнула глазами, — дерзкие девицы запомнят урок на все оставшиеся жизни.
— Агле явилась в мастерскую и отчитала! — возмутилась вязальщица, — с виду я мала, но, по-настоящему, ровесница создателей! Наследница обязана знать своё место.
— Я не зла на тебя, — ткачиха вставляла нить, — но везде должен быть порядок.
Мила покорно опустила голову. Вот-вот скрипнет механизм, и… как это будет? Больно? Невесомо? Не у кого спросить. И надо ли? Дом спасён, а мечты… Не сбудутся, как обычно. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Одним суждено править и вкушать плоды победы, другим — подносить эти плоды к столу и уходить в комнаты прислуги.
Окно, за которым виделась Солонна, открылось. Усыпанное бисеринками жемчуга лебединое перо порхнуло над станком и обрубило нить. Катушка упала в пушинки, и те скрутились в тугую спираль.
— Значит, так? — ткачиха нахмурила брови и попыталась очистить моток. Безуспешно, жемчужный клей намертво сцепил волокна, — нечестно!
— Слабенькая Леди, — презрительно процедила вязальщица, — но покровитель могущественен. Единственная, против кого я бессильна. Для Ладии все мы дети.
Пряха шире распахнула окно:
— Прочь отсюда! И чтобы пятки сверкали! Немедленно!
Она замахнулась шерстяным клубком, но Мила уже прыгнула в пещеру. Оттолкнувшись от рамы, девушка услышала краем уха:
— Давай серую. Она тоже постоянно дерзила.
— А эту?
— Отложи до будущих времён…
Эпилог
Пять лет спустя.
— Люблю солнечный свет, — Мила откинула со лба серебристую прядку и с улыбкой посмотрела в небо.
— Я думал, тебе по нраву сияние луны, — Женя проследил её взгляд.
— Тоже
День выдался морозным и ясным. Ночью над городом жужжали снежные пчёлки и мягко жалили прохожих, опускались на крыши домов и ледяные покровы рек. Сейчас крохотные гонцы зимы, что не были сметены дворниками, и не посыпаны песком коммунальных служб, искрились в лучах солнца подобно алмазам.
Лорд самоцветов и Алая Леди возвращались из театра. В Мариинке танцевали «Жизель», и девушка не могла пропустить премьеру обожаемого спектакля. Ещё бы, пять лет назад, во время балета состоялось первое серьёзное свидание. С той поры Мила и Женя не пропускали ни одной постановки «Жизели», для них это стало своеобразной традицией. Второй ряд в ложе, обязательно хризантемы для труппы (и оранжевые герберы для ведущей балерины) после представления и прогулка до особняка на Фонтанке.
Остановившись около пешеходного перехода, наследница опустила взгляд на букет белых роз, сбрызнутых жемчужными капельками, и коснулась лепестков. Её любимые цветы. Причём, Женя догадался сам. В тот день они зашли в магазин, чтобы выбрать украшения для свадьбы мамы и Аркадия Михайловича. Пока Белая и Оранжевая Леди восстанавливали Солонну, а Солнцев через суд добивался заключения остатков банды Игоря, наследница взяла на себя организацию торжества. Приглашения, конкурсы, блюда, наряды для гостей — Мила не участвовала разве что в выборе платья.
Девушка изучила все цветы, заказала продавцу наиболее подходящие для праздника. Пока сотрудник записывал перечень, Алая Леди трижды оглянулась на вазу с белыми розами. Женя заметил, и из магазина они вышли с огромным букетом, на который завистливо взирали все встретившиеся на обратном пути девушки. А Мила чувствовала себя принцессой из сказки. Не диснеевской, там зачастую героиня охает и ждёт принца, наследница великих сестёр сама построила собственное счастье.
Загорелся зелёный сигнал, и пешеходы торопливо зашагали по свежевыкрашенной зебре. Позади шагали студенты, обсуждающие зачёт по математическому анализу, и это напомнило Алой Леди о завтрашнем экзамене по ювелирному делу. Ей предстояло создать чертёж заданного экзаменатором изделия, объяснить расчёты и в течение двух дней создать предмет. Сложно? Для других — да, для Эмилии Белосельской — нет. Преподаватели иногда шутили, что она родилась вместе с учебником и знает дисциплину лучше них. Знает и умеет превосходно воплощать эскизы в украшения. Через неделю наступит практика, а ещё через три месяца девушка защитит диплом и станет квалифицированным специалистом. О месте работы, само собой, вопрос не стоял. Мила давно занималась ювелирным делом в мастерской при магазине мамы. Вместе с Мариной они придумывали и создавали комплекты для людей всех достатков и возрастов. Одно ожерелье купил английский дипломат для кого-то из королевских верхов, а вчера заглянула школьница, искавшая серьги на собственное совершеннолетие. Само собой, без украшения она не ушла.
Женя тоже не терял время даром. Последний курс он отучился в Петербурге, переведясь из Краснодара и закрыв разницу в экзаменах. Лорд самоцветов не продал «Венский вальс». Нанял новых сотрудников и раз в месяц приходил в магазин, спрашивал о делах. В северной столице Маслаков работал в редакции газеты новостей, брал интервью у иностранных гостей и нередко выезжал в командировки. Ночи проводил в особняке, перемещаясь в пространстве благодаря дару Виринеи.
— Да, всё. Да поняла я! Зачем в сотый раз повторяешь? Не идиотка я и…