Поймать хамелеона

— Что с вами, Олег Иванович?

Мужчина тридцати лет обернулся к собеседнику и ответил рассеянным взглядом.

— Отчего вы вскинулись, голубчик? — вновь спросил второй мужчина, превышавший Олега Ивановича лет на десять-пятнадцать. — Сидели, говорили и вдруг такой пассаж. Уж не прострел ли у вас?

Олег улыбнулся, но было заметно, что его мысли уже далеки от беседы, мирно протекавшей еще пару минут назад.

— Нет, Федор Гаврилович, прострела у меня нет. Но я кое-что вспомнил сейчас. Знаете, бывает

такое, будто кипятком обдаст? — второй мужчина кивнул с пониманием. — Простите меня великодушно, но я вынужден оставить вас. Дело не терпит отлагательств. Уж не обижайтесь на меня, Христа ради.

Федор Гаврилович встал с небольшого удобного диванчика, на котором сидел, и со вздохом развел руками:

— Не смею задерживать, раз уж дело не терпит отлагательств. Но завтра вечером жду! Непременно жду и никаких отказов я не приму, так и знайте. Иначе я расстроюсь.

— Непременно, друг мой, — снова улыбнулся Олег, теперь более искренне. — Расстраивать вас я не намерен вовсе.

— Тогда, стало быть, до завтра, — Федор Гаврилович протянул руку, и Олег пожал ее.

— До завтра, — отступив, склонил он голову, прощаясь, а после развернулся и стремительно покинул кабинет доктора Ковальчука, с которым водил дружбу последние четыре года.

Стремительно пройдя прихожую, Олег Иванович сбежал по лестнице, вышел на улицу и окинул ее взглядом, отыскивая свободного извозчика. После залихватски свистнул, и в его сторону устремилась пролетка.

— Куда ехать, барин? — спросил извозчик — молодой еще мужчина с аккуратно подстриженной бородкой.

— На Александринскую площадь[1], голубчик, — ответил Олег, усаживаясь, — к доходному дому Басина, и побыстрей.

— Бусьделано, барин, — полуобернувшись, ощерился извозчик и причмокнул: — Пошла!

Кобылка резво зацокала копытами, и Котов, закинув ногу на ногу, нетерпеливо забарабанил пальцами по колену. Если бы мог, он бы сделал так, чтобы лошадь промчала его до дома с невиданной скоростью. Однако это было невозможно, и Олег, прикусив губу, продолжал изнывать от нетерпения. И когда пролетка остановилась, выскочил из нее раньше, чем прозвучало:

— Приехали, барин.

Олег сунул в протянутую мозолистую ладонь плату и поспешил в свою квартиру. На входе в доходный дом его встретил услужливый швейцар.

— С возвращением, Олег Иванович, — склонился он, едва квартирант вошел.

— Да-да, — рассеянно кивнул Котов.

Швейцар повернул голову ему вслед, и в глазах его отразилось удивление. Обычно этот квартирант ходил степенно, был приветлив. А порой, когда, должно быть, было хорошее нестроение, мог и дать монету с непременным:

— Благодарю за службу, голубчик.

И пусть швейцар работал на владельца доходного дома, но подобное было приятно. Впрочем… Да мало ли какие дела у тех, кто снимал квартиры у господина Басина, это швейцара не касалось. Хочется ему бежать, ну и пусть бежит, не хватать же его за руки, призывая к порядку. Чай, не разбойник и не вор. И мужчина отвернулся, но всё еще прислушивался к стремительному топоту, поднимавшемуся

всё выше.

Олег взбежал на четвертый этаж и, решив не дожидаться, когда ему откроют, достал ключ и открыл дверь в квартиру, которую снимал у господина Басина. Знакомые не понимали, отчего он решил переселиться в этот дом, построенный совсем недавно. Он даже был еще не полностью заселен, и Котов стал одним из первых его жильцов.

— Олег Иванович, дружочек мой драгоценный, — говорила после переселения генеральша Солодовникова, — зачем вы переехали из вашей прежней квартиры, да еще и в этот ужасный дом? Совершенно безвкусное строение. И как господину Басину пришло на ум соорудить такое?

— Ну что вы, дорогая моя Екатерина Спиридоновна, — с улыбкой отвечал Котов, — Николай Петрович — истинный талант. И дом мне его понравился за его оригинальность. Да и расположение его удобно. Совсем рядом Александринский театр, а вы же знаете, я заядлый театрал.

— Его дом похож на какой-то огромный каменный терем, право слово, — отмахнулась Екатерина Спиридоновна.

— И тем он очарователен, — возразил Олег.

— Тут мы с вами совершенно расходимся.

— На то мы и люди, а не какие-нибудь машины, чтобы видеть мир по-разному.

— Ваша правда, батюшка. И каковы же там квартиры? Да и дорого, небось…

— Раз теперь я живу там, стало быть, могу себе позволить. Что до квартир…

Подобные диалоги происходили периодически с разными людьми. Кто-то до хрипоты спорил, кто-то, как генеральша Солодовникова, просто высказывал мнение, а кто-то и разделял симпатию Котова к новому творению господина Басина. Впрочем, именно это сейчас совершенно не волновало Олега.

Он прошел мимо своего слуги Степана, выглянувшего из кухни, и поспешил в кабинет. Скинув сюртук на стул, стоявший по пути к книжному шкафу, Котов приблизился к последнему и вытащил свернутую карту. После расстелил ее на столе и, закрыв глаза, простер над ней руку.

За спиной послышался тихий шорох — вошел слуга. Он приблизился и остановился рядом.

— Почувствовал? — спросил Олег, не открыв глаз.

— Очень слабо, — ответил Степан.

— Это было не в Петербурге, — произнес Котов, и ладонь его прижалась к карте. — Здесь. — Он убрал руку: — Новгородская губерния. Точней не сказать. А раз это почувствовал и ты, несмотря на отдаленность, стало быть, Марь была разорвана, и в этом мире гость. Не зря меня тряхнуло.

Он перевел взгляд на Степана. Тот вытер руки о передник, надетый на нем, и спросил:

— Выезжаем?

Олег отрицательно покачал головой:

— Мы не можем покинуть Петербург. Псковская застава близко к прорыву, они разберутся. Там сильный маг, и подручных у него хватает, так что без нас справятся.

Степан усмехнулся, явно не согласившись с доводами Котова.

— Можно подумать, втрженец будет на месте сидеть и ждать их. Если прорыв, то она либо сильная, либо призвали.

Олег свернул карту и унес обратно в шкаф. А когда вернулся, уселся на край стола и скрестил на груди руки.