Пойти туда...

Гарина Дия

– Это было давно. Мне едва тринадцать сравнялось. Моему старшему брату пришла пора выбирать жену, и мы с отцом и братьями отправились за реку в соседнюю деревню, на смотрины. Самые красивые и работящие девки во всей округе были оттуда.

Видимо что-то в словах Велеслава не понравилось Асмир. Девушка даже с ноги сбилась, в результате чего мы аккуратненько растянулись на травке.

– Давай передохнем, – попросила она, уютно устраиваясь со скрещенными ногами рядом со мной, и, как бы невзначай, коснулась коленом моего бедра, – сказывай дальше.

– Дальше… Не успели мы перебраться через реку, как налетели лихие молодцы, решив поживиться нашим добром: мы несли с собой немало пушной рухляди в дар будущей родне. Отец мой – первый охотник – не пожелал отдать трудом добытое, его кинжал по рукоятку вошел в грудь самого нетерпеливого, решившего пошарить в наших котомках. Сперва, нам показалось, будто одолеем супротивников. Нас шестеро – их семеро, не так и страшно. Братья мои – парни крепкие, ножи на поясах не для красы

висят. Да только рано обрадовались: свистнул их старшой, и из чащи еще шестеро выбежали. С луками. Вот когда я пожалел, что не Перун мне благоволит, а Велес. Я молил его о помощи, но чуда не свершилось: на ватажников не кинулись дикие звери, земля не разверзалась под их ногами, стрелы в полете не обращались в прах, а застревали ежовыми иглами в телах отца и братьев. Один я остался стоять. И обожгла меня мысль, будто умер уже Старый Велес, раз не слышит моего такого громкого крика. Тогда-то я и поклялся: положу свою жизнь Перуну на служение, коль случится отомстить за родных, да извести всех разбойников под корень. Меня в кольцо взяли, сызнова луки натянули… А в руках моих один нож, да и тот плохонький. Только свистнул тот нож скорее их стрел, и старшому аккурат под левую бровь вошел. Я уж с жизнью простился, как вдруг ладья на реке показалась. А в ладье люди, все оружные, с мечами да копьями. На носу высокий седой воин стоит и кричит мне: «Прыгай, отрок!». Разбойнику, тому, что между мной и рекой стоял под ноги кинулся, откатился прочь и, не оглядываясь, прыгнул с обрыва. А из ладьи тем временем стрелы дождем косым полетели. Ни один лиходей живым не ушел. Вот так старый Освальд выловил из воды себе сына. «Храбр, ты, отрок – сказал он мне, – и не по годам смекалист. А, главное, удачлив. Мы ведь нарочно решили проплыть дальше, чем полагали. Потому как последовали за чудесным вороном – птицей Одина, который человеческим голосом на помощь звал. Сам Один нас к тебе привел. Будешь моим приемным сыном, взамен тех, что ушли служить ему.»

Как мне сказывали потом, с лица я очень походил на его погибших сынов, особо на младшего, – Сигурда. Невдомек только было ярлу Освальду, что ворона того ученого мне Мураш подарил. Он у него годов тридцать прожил, и два слова накрепко затвердил: «помоги, Велес». У старого Мураша такая присказка была. Так я понял, что Велес спас меня, а не Перун, только клятву свою нарушить уже не мог. Хватит с меня одного раза. Да и Освальду долг надо было вернуть. Вот почитай десять лет возвращаю.

Асмир молчала, глядя на меня глазами испуганной серны. Надо же, как близко она принимает к сердцу мои неурядицы. Ишь, придвинулась, приклонила головку мне на плечо… И идти никуда не хочется. А все же придется.

– Подымайся, дальше пойдем, – досадуя на себя, буркнул я, – нам засветло добраться надо.

Мы прошли еще примерно с километр, и за очередным поворотом увидели деревню, возле которой в небольшой протоке дремали два драккара. Вот и пришли. Как тут нас еще встретят? Странный холодок прошел по спине, и хотя я точно знал, что никакой опасности мне грозить не может, сердце сжала тяжелая рука предчувствия. Странно, с чего бы? Не успел я докопаться до истока своих опасений, как заметил, что навстречу мне со всех ног несется молодой парень. Его длинные черные волосы развевались не хуже конской гривы, а просторная, перетянутая кожаным поясом рубаха пузырилась на спине, как горб Лох-Несского чудовища. «Роберт», всплыло в сознании имя побратима. Не славянское, не варяжское, скорее… И тут я вспомнил: три года назад занесла нелегкая наш драккар в земли франков. Там я впервые и увидел его, стоящего на эшафоте со связанными руками. Чуть помладше меня – лет шестнадцать-семнадцать. Он что-то кричал собравшейся поглазеть толпе, и я, не смотря на то, что совершенно не знал языка, уловил четкий ритм и даже некоторые рифмы. Чтобы читать стихи в присутствии палача, поигрывавшего огромным топором, требовалось немалое мужество. А парнишка, по всему видать, вошел в раж и даже стал, размахивая перед собой связанными руками, потихоньку приближаться к заплечных дел мастеру, взявшему наперевес свой ужасный инструмент. Когда до палача осталось каких-то пол шага, он издал особо пронзительный вопль, указав связанными руками в небо. Когда все как по команде уставились в небесную лазурь, парень одним молниеносным движением чиркнул стягивающей запястья веревкой по лезвию топора и с ловкостью обезьяны спрыгнул с эшафота, надеясь затеряться в толпе. Увы, его план спасения сразу начал трещать по всем швам. Добропорядочные обыватели старались не пропустить беглеца, ставили подножки, норовили схватить за длинные, давно не мытые кудри. В общем, очень скоро он оказался прижат к стене дома и толпа, добровольно взявшая на себя обязанности палача, с утробным рыком начала закидывать его камнями, палками и всем, что нашлось в этот час на площади. Но парнишка не сдавался. Подхваченной в суматохе палкой он отбивал особо меткие метательные снаряды, уворачивался и периодически орал в толпу нечто глумливое. Стоящий рядом со мной Освальд проворчал:

– А парень-то хорош. Ведет себя совсем как ты, в день нашей первой встречи. Всем вышел: и смел, и хитер, только удачи чуть-чуть не хватает. Ну да ничего, Один любит храбрых – пировать ему сегодня же в Вальгале, небесной обители героев.

Что на меня нашло в этот момент, я описать не берусь. То

ли впрямь увидел себя приготовившегося к смерти на речной крутизне, то ли вспомнил отца и братьев, погибших оттого, что помощь задержалась всего на несколько минут, только заорал я что-то нечленораздельное, выхватил меч и бросился пробивать дорогу к юному поэтическому дарованию. Когда я оказался рядом, он уже был изрядно потрепан, несмотря на всю свою ловкость. Левая рука его почти не слушалась, лицо залито кровью, но в глазах пылает знакомая мне ярость и кривая улыбка не покидает бледного лица. Я молча дал ему свой нож и кивком показал, в какую сторону нам нужно пробиваться, а он в ответ улыбнулся благодарной детской улыбкой, и первый кинулся на прорыв. Мне не оставалось ничего другого как прикрывать его сбоку. Люди шарахались от нас насколько это вообще возможно в толпе, и я было решил, что все складывается слишком удачно, как дорогу нам преградили вооруженные стражники. Тут наши дела пошли хуже, – их было слишком много для нас двоих. Прорваться не удавалось, и оставалось только рубиться пока вражеский клинок не найдет брешь в твоей обороне.

И тут парень в очередной раз удивил меня. Я всегда считал, что берсерками могут быть только викинги, приводящие себя в особое состояние с помощью снадобий, молитв, проклятий и прочих примитивных методов самовнушения. Но у парнишки видно от рождения не все было в порядке с головой. Он завыл так жутко, что у меня мурашки побежали по спине, и, роняя пену из ощерившегося рта, не обращая внимания на направленные ему в грудь острия пик и мечей, бросился прямо на неровный строй стражников, раскидывая их как медведь надоедливых шавок. Я последовал за ним, стараясь не отстать, и очень скоро мы, прорвав окружение, затопали по доскам причала. Старый ярл был уже на драккаре и с интересом и видимым удовольствием наблюдал за нашими приключениями. Вот к чему приводит отсутствие индустрии развлечений – приходится самому участвовать в реальных шоу на радость улюлюкающим зрителям. Это я о нашей дружине. Улюлюкали они от души. Хохотали и тыкали в нас пальцами, особенно когда я поскользнулся и сверзился на бегущего впереди парнишку. Но, надо отдать им должное, хохот быстро прекратился, когда стражники стали наступать нам на пятки. Вся дружина, вооруженная до зубов высыпала на причал и сомкнула за нами круглые щиты. Стражники, быстро сообразив, что с викингами шутки плохи, остановились, и недовольно ворча, как свора легавых упустившая добычу, повернули обратно. Вот так состоялось наше знакомство с Робертом – веселым поэтом, и, несмотря на юный возраст, умелым рубакой, а также великим ходоком по женской части. Одно слово – француз…

– Велеслав! Ты куда пропал, бедовая твоя голова? – Роберт слегка грассировал, но в остальном его древнерусский был безупречен. Что значит талант! – Я уж почитай второй день тебя высматриваю. Старик Освальд и вовсе сна лишился: где чадо, ненаглядное, любезное? Гоняет дружину почем зря, на всех львом рыкает. А ты, оказывается, за девкин подол зацепился.

И оценивающе зыркнул на Асмир большими карими глазами. Вот, бабник! С ног до головы ее отсканировал. Потом его взгляд плавно переместился на меня и застрял. Лицо Роберта разом отвердело.

– Ты ранен? – в голосе не осталось ни капли веселости, сплошной металл, – И где твой меч?

– Меч мой, нынче в чужой руке сверкает. А рана – пустяк. Из-за меня не задержимся, – браво отчеканил я. Тут мои ноги окончательно подкосились, и я рухнул на землю, увлекая за собой выбившуюся из сил Асмир.

Поток франкской брани, в котором искупал меня Роберт был полноводен, как Нил во время разлива … Жаль, что по-франкски я понимал с пятое на десятое. Видимо у Велеслава способность к языкам была такая же, как и у меня, а именно – никудышная. Как только он варяжский осилить умудрился? Я вот с английским до сих пор справиться не могу…

– Кто осмелился? – поднимая меня с земли и подставляя свое плечо, Роберт наконец соизволил перейти на древнерусский.

– Нашлись доброхоты. Если б не она, – я кивнул на Асмир, выглядывающую и под моей правой подмышки, – могли бы меня до самого Рагнарёка дожидаться.

– Не приведи Один! Освальд этого так не оставит. Ту деревню, в которой на тебя руку подняли, дотла спалит.

– То не местные были, – находники, что всю округу в страхе держат. Ватага у них немалая. Караван арабский вырезали, а тут я под руку подвернулся.

– Вот оно как! Стало быть, теперь Освальд, наконец, решится… – непонятно закончил побратим.

– Сразу к нему меня веди, Роберт, – попросил я.

– Само собой. А девку твою куда?

– На тебя оставлю. Уж не обижай, сделай милость, – усмехнулся я.

– Ха, это когда я красных девок обижал? – и франк весело подмигнул Асмир.

Ну, вот! Пустил козла в огород с капустой! Еще одна головная боль, можно подумать, что их у меня мало.

Когда мы добрались до лучшей избы, где со всеми удобствами был размещен наш хёвдинг, вся дружина уже знала о происшествии. Часовые у ворот тына сначала удивленно таращились на нас, а после отправили самого шустрого к Освальду с докладом. Видимо по пути он успел обежать все избы, в которых квартировали викинги. Так что, пока мы ковыляли по деревне, они, высыпали на улицу словно дети малые и глазели на наше трио, попеременно тыча заскорузлыми пальцами в меня и Асмир, галдя, как новгородцы на вече. У самых дверей я собрался с силами, отстранил девушку и побратима и на подгибающихся ногах вошел в избу.