Пойти туда...
Шрифт:
Я даже дышать перестал от такой наглости. Мы же еще и сами выбирать должны! Не дождется! Но когда я посмотрел на ребят…
– К-как выбирать будем? – с дрожью спросил Валентин.
– Да никак! – рявкнул Витька, – Чтобы эта мразь измывалась, глядя как мы топим друг друга? Не дождется!
– Совсем забыл, – на приторность олегова голоса, могли слететься все мухи в радиусе пяти километров, – если не найдется доброволец, то послание я напишу на каждом, так будет вернее.
– Ну, козел! – крикнул Кирилл, – ты за это еще ответишь!
– Может
– Не считай, – мой охрипший голос не дрогнул, – если ты не против листа в горошек, можешь малевать на мне.
Нет, мне, конечно, далеко до героя, но, во-первых – я абсолютно не могу выносить чужих страданий, во-вторых – я уже принял кое-какие меры (кстати, нужно срочно вернуться к ускоренному ритму дыхания), и в третьих – этот Вещий маньяк все равно не даст мне умереть быстро и безболезненно. Так, что лучше я сам…
Олег внимательно посмотрел на меня, но вопреки ожиданиям ничего не сказал, только согласно кивнул головой. Потом крикнул своих прихлебал и приказал разложить костры на верхушке кургана, что бы осветить место основного действия. А сам, порывшись во внутреннем кармане, подошел ко мне вплотную.
– Я так и думал, что это будешь ты. И, не скрою, очень рад этому. Не могу понять, за что я тебя так ненавижу, ведь мы встречаемся впервые… Но каждое твое слово, каждый жест мною воспринимается как личное оскорбление.
В его руке был зажат небольшой скальпель, отражавший печальную физиономию полной луны. Бр-р-р, не выношу медицинских инструментов, все они живо напоминают мне о садистах-стоматологах.
– Оставь его! – не выдержал Витька, – Давай лучше на мне. Это же я вроде тебе дважды дорогу перебегал?
– Как трогательно, уважаемый Виктор. Дружба… кодекс мушкетеров… "Один за всех и все за одного". Но меня все это не волнует – мой лист ждет. Да, попрошу соблюдать тишину, иначе у меня рука может дрогнуть и руну придется перерисовывать заново, – предупредил Олег и хорошо рассчитанным движением воткнул в меня скальпель.
Все-таки "Кислородная анестезия" помогла – боли пришлось продираться к моему мозгу через потерявшие ориентацию нервы. Было ощущение, что меня предварительно обкололи новокаином – не слишком приятно, но терпимо. Главное не забывать дышать, а то эта благодать скоро кончится. Хорошо, что в кургане похоронен викинг, а не самурай, иначе вместо рун Вещий маньяк затеял бы вырезать на мне иероглифы. А в них всяких черточек до черта.
Олег работал медленно с удовольствием, как заправский художник. Но я на его художества не смотрел. Зачем? Это ведь он садист, а не я… И тут я допустил ошибку. Наверное, мне следовало притворяться – кривиться, шипеть от боли, материться, наконец… Но проклятая гордость позволила лишь отстраненное наблюдение за восходящей луной. И я был раскрыт.
Сильный неожиданный удар в солнечное сплетение заставил меня судорожно открывать рот в поисках пропавшего воздуха.
– Ты
Для выполнения приказа Слепню потребовалось нанести мне под дых всего лишь три удара. Чувствовался кулак профессионала – я действительно очень долго не мог вдохнуть.
– Игорек, посмотри сюда, – Олег схватил меня за волосы и наклонил мою голову вниз, – Тебе не кажется, что из-за твоих слишком бурных вдохов, три руны, которые я успел написать, получились несколько кривоваты? Может быть лучше их переделать?
– Даже … не пробуй… Только время… потеряешь…Все равно… Пикассо из тебя … не получиться, – попытался уверить его я.
– Да, пожалуй ты прав. Не стоит переделывать. Лучше я добавлю к посланию еще четыре руны, как ты думаешь?
– Места … не хватит.
– Хватит. У тебя еще и живот есть, и спина, в конце концов…Ну-ка, посмотри мне в глаза. Ага, вижу туман в твоем мозгу рассеялся, стало быть, мы можем продолжить занятия каллиграфией…
На этот раз все было гораздо хуже. Я только и мог, что считать, сколько еще осталось рун. Девять… Восемь… Семь… Потом слуха моего достиг странный звук похожий на скрип колодезного ворота. Сначала я подумал, что это самовольничают мои зубы, но оказалось не мои – витькины. Вот это да, этак он их до корней сотрет. Я посмотрел на Витьку и сразу же отвернулся. Наблюдать на лице друга смесь жалости, вины и ненависти, не слишком увлекательное занятие.
А потом вдруг все кончилось. И я обнаружил, что нахожусь в вертикальном положении исключительно благодаря стягивающим тело веревкам. Ноги наотрез отказывались стоять. Вещий Олег, отошел на два шага, и как самый настоящий художник придирчиво изучал свое творение.
– Чего… пялишься? Все равно… на шедевр … не тянет, – нет, мой язык просто не выносим, у меня от него одни неприятности.
– Верно, не тянет, – спокойно согласился Могильщик, – Можно было бы добавить еще парочку рун, но, к сожалению, приходится торопиться, иначе прогорят дрова. Их запас весьма ограничен, а его должно хватить на всех. Развяжи шустрика, Слепень. Он – первый. Как думаешь, не плохая из него визитка получилась?
Слепень хохотнул, но веселья в его смехе было не так уж много. Все-таки не каждый день встречаешь последователей маркиза де Сада.
Когда веревки упали, я плавно соскользнул вниз и бессильно прислонился к стволу. Олег присел на корточки рядом.
– Как насчет последнего желания?
Почему-то я был уверен, что Могильщик задаст этот вопрос. Меня так и подмывало сказать, что центральной фигурой в моем последнем желании является он сам. Но вместо этого я коротко ответил:
– Сигарету.