Поющая в башне
Шрифт:
– Кто же это Вас так? – удивилась молоденькая мастерица.
– Сама. Психанула. Захотелось что-то изменить в жизни.
– Понимаю. Что будем делать? – девушка задумчиво перебирала Варины волосы, усадив ее в кресло.
– Хочу чего-то яркого, оригинального. Рокерского.
– Интересно. А то все приходят: «Мне как обычно». Давайте думать.
Сошлись на длинной залихватской челке, закрывшей лоб, дерзких локонах разной длины, как будто она только встала с подушки, и воинственной красной пряди. Не то, что Газиев, она и сама бы сейчас себя не узнала. Голове стало легко.
Она заглянула за косметикой. В дорожной сумке еще валялся дорогой женский инструментарий ее любимых брендов, но она собиралась менять имидж. Купила бюджетные темные тени и помаду почти телесного цвета. Прежде она делала все наоборот: алые губы и едва заметно подкрашенные глаза. По ее расчетам, новые акценты должны были сделать ее неузнаваемой. Добавился еще и черный лак, потому что после деревни ногти выглядели не лучшим образом.
Потом пришлось выискать секонд-хэнд, ведь последняя зарплата почти закончилась. Выбрала несколько простых черных маек, потертые джинсы, фланелевые рубашки, дурацкую, свисающую на затылке шапку. Для полноты картины метнулась на Арбат, в святилище неформалов, купила пасту с хной и трафареты для татуировок, дешевые подростковые фенечки, браслеты, кулоны и перстень размером со сливу. Словом, всю атрибутику уважающего себя рокера.
Наградой за труды стало неподдельное удивление парня с ресепшн, когда она попыталась пройти мимо него в свою комнату. Ей долго пришлось убеждать его, что она уже давно заселилась и видится с ним каждый день. С изумлением и недоверием встретили ее и соседи по койкам.
– У нас новенькая?
– спросила белорусская девушка, которая спала на нижней кровати.
– Как зовут?
– Так это же я!
– Варя полезла к себе наверх.
– Мы знакомы?
– Да я это, Варя.
– Да ладно!
– коллеги по несчастью обступили ее, чтобы рассмотреть.
– И правда...
– протянула, наконец, та, что снизу.
– Тебе идет, - со знанием дела покивал студент с Урала.
– А никто не хочет порисовать?
– предложила Варя.
Перевоплощение заразило всех, и остаток вечера они развлекались нанесением на Варю временных татуировок. У нее были специальные трафареты: замысловатое солнце приклеили на правое плечо, медведя и плющ - на левую руку. Для мелких орнаментов оставил тыльную сторону ладони.
– Отлично, - Варя отковыряла пленку с подсохшей черной пастой и погладила полученную картинку.
Изогнутая медвежья пасть с острыми клыками завораживала и передавала хозяйке боевой настрой. Девушка никогда бы не подумала, что копеечный рисунок может так изменить самоощущение. Теперь она была готова вернуться в музыку.
Рок-форум пестрел объявлениями. Ищем басиста. Позарез нужен приличный барабанер, гранж, альтернатива. Вокалист в панк команду. Все не то. Неопытные подростки или мрачные длинноволосые металлисты. Но тут ее внимание привлекла красная рамка: «Прослушивание вокалистов в «Игуану!» Срочно, горит фестиваль!» Она не поверила своей удаче. «Игуана»! Та самая! Профессиональный состав,
Днем хостел обычно пустовал: люди искали здесь только ночлег. Поэтому она смогла вволю распеться, раскачать голос, войти в былую форму. Заучила тексты песен, кое-где пришлось внести корректировки из-за пола. Но в целом вышло неплохо. До прослушивания оставались считанные дни, и Варя выкладывалась на всю, невзирая на косые взгляды сотрудников гостевого дома.
Вокалистов отбирали на базе в Сокольниках. В узком коридоре с низкими потолками кучковались парни. Такой конкуренции она не ожидала. Не какие-нибудь безбородые юнцы - сплошь матерые рокеры с ироничным презрением в глазах.
– Девушка заблудилась?
– спросил тот, что подпирал стенку у входа.
Его ухо по всей длине пронзали серебряные колечки.
Послышались разрозненные смешки.
– Прослушивание в «Игуану» здесь?
Народ явно развеселился.
– Они ищут мужской вокал, - снисходительно заметил любитель бижутерии.
– В объявлении об этом ни слова. Кто последний?
– Ну, я, - от стены отделился парень с островком черной растительности на подбородке.
– Отлично.
– Да Вы бы не тратили время. Это надолго.
– Ничего, я подожду, - она стянула шапку и пуховик, повесила их на крючок среди черной мужской одежды.
Она не была низкой или миниатюрной, но в этом средоточии брутальности чувствовала себя маленькой девочкой. Внутри она не успела еще перестроиться, как снаружи, и они это чувствовали. В ней не видели опасности. Ей уступили стул, периодически подшучивали. Собственный внешний вид казался ей сейчас карнавальным костюмом, и она боялась, что это понятно окружающим.
На ее глазах уходили все новые и новые отвергнутые претенденты. С одной стороны, это радовало, с другой - чертовски пугало. Уверенность в себе таяла с каждой минутой. Она задумчиво водила мыском сапога по серому ковролину.
– Может, не стоит ждать?
– с участием спросил долговязый с прической Курта Кобейна.
– Да ладно, посижу, - она нерешительно улыбнулась в ответ.
Девичья слабость сыграла ей на руку.
– Народ, давайте ее пропустим?
– блондин решился на рыцарский жест.
Она оказалась под прицелом скептических взглядов. И почти слышала их мысли: «Что здесь забыла эта пигалица?»
– По фигу, пусть идет, - пожал плечами длинноволосый, который собирался зайти в репетиционную комнату следующим.
Варя нерешительно встала и, стараясь не наступить никому на ногу, протиснулась к двери.
– Спасибо огромное, - она распахнула глаза и придала лицу самое невинное выражение.
Но как только дверь открылась, и очередной забракованный вокалист вышел в коридор, она для верности сняла фланелевую рубашку и повязала ее вокруг бедер, оставшись в тонкой маечке. С ее плеча на собравшихся оскалился медведь. Голос голосом, а рисковать она не могла, и в ход пришлось пустить последнее оружие.