Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени
Шрифт:
Все эти известия только увеличили аппетит Гранта, вместо того чтобы его удовлетворить.
Он подождал, пока, по его мнению, Вильямс удобно усядется в кресле с трубкой и газетой, его жена займется штопаньем носков, а Анжел и Леонард примутся за уроки, и заказал телефонный разговор. Конечно, существовал риск, что Вильямса не окажется дома, он будет преследовать какого-нибудь преступника, но был также шанс, что Грант застанет сержанта у домашнего очага.
Он застал его.
Поблагодарив
— Вы написали, что семья послала деньги на похороны. Никто не приехал его идентифицировать?
— Нет, его идентифицировали по фотографии.
— Фотографии, сделанной при жизни?
— Нет, нет. Фотографии умершего.
— Никто из Лондона не обратился, чтобы его идентифицировать? Это удивительно.
— Не так уж, если он был подозрительной личностью. Такие не любят создавать себе хлопоты.
— Разве что-нибудь говорит о том, что он был подозрительной личностью?
— Нет, мне не кажется.
— У него была какая-нибудь профессия?
— Механик.
— Был ли у него паспорт?
— Нет, только обычные документы. И письма.
— Ага, письма?
— Да, два или три, как это обычно бывает. Одно от девушки… Она писала, что будет его ждать. Подождет теперь…
— Письма были написаны по-французски?
— Да.
— Какие деньги были у него при себе?
— Минутку, поищу записи. Гм-гм, двадцать два фунта и десять шиллингов в разных банкнотах, двадцать и полпенса в серебре и меди.
— Все английские?
— Да.
— Не имел паспорта, но имел английские деньги… Следует думать, что он находился в Англии довольно долго. Меня удивляет, почему никто не обратился в полицию по его поводу?
— Могут еще не знать, что он умер. Дело не получило огласки.
— Не найдено ли при нем какого-нибудь английского адреса?
— Нет. Письма были без конвертов, спрятаны в бумажнике. Наверное, кто-нибудь из друзей еще появится.
— Известно ли, куда он ехал? И зачем?
— Нет, кажется, нет.
— Какой у него был багаж?
— Маленький саквояж. Рубашка, носки, пижама и домашние туфли. Никаких меток из прачечной.
— Что? Почему? Это были новые вещи?
— Ах нет, нет. — В голосе Вильямса прозвучала насмешка над такой подозрительностью Гранта. — Сильно поношенные.
— Был ли какой-нибудь фирменный знак на туфлях?
— Нет, это такие кожаные башмаки ручной работы, которых полно на базарах Северной Африки и в средиземноморских портах.
— Что еще?
— В саквояже? Новый Завет на французском и роман, тоже французский. Обе книги довольно старые.
— Три минуты, — сказали на почте.
Грант использовал дальнейшие три минуты, но больше не
— А кроме того, — сказал Вильямс, — когда я писал письмо, то совсем забыл о вашем постскриптуме.
— Каком постскриптуме? — удивился Грант и только теперь вспомнил, что тогда, подумав, он дописал: «Если у вас не будет никаких других идей, постарайтесь узнать, не интересуется ли контрразведка неким Арчибальдом Броуном, шотландским патриотом. Если вы сошлетесь на меня, то Тед Ханна наверняка предоставит вам информацию».
— А, действительно. Тот патриот. Неужели у вас было на это время? Это совершенно неважно.
— Дело в том, что я наткнулся на вашего друга позавчера в автобусе случайно, он сказал, что не имеет ничего против этой птички, но охотно узнал бы кое-что о воронах. Это что-нибудь вам говорит?
— Да, — ответил Грант, развеселившись. — Постараюсь дать ему ответ. Можете ему передать, что это будет мое отпускное задание.
— Я вас очень прошу держаться подальше от работы и выздороветь, прежде чем наша старая конура разлетится без вас!
— Ботинки на ногах чьего производства?
— На каких ногах? Ага, понимаю. Из Карачи.
— ОТКУДА?
— Из Карачи.
— Мне показалось, что я ослышался! Выглядит так, что этот тип путешествовал по свету. Может, была какая-нибудь надпись на книге?
— Не думаю. Не помню, записал ли я что-нибудь на эту тему. Сейчас проверю. А, записал — ничего не было.
— В реестре пропавших не нашлось никого, кто бы подходил?
— Никого. Даже приблизительно. Никто не заявил, что он пропал.
— Очень мило с вашей стороны, что вы столько потрудились вместо того, чтобы сразу же отослать меня к удочке и рыбам. Я постараюсь не остаться в долгу.
— А как там рыба? Ловится?
— Горные ручьи совершенно высохли, а рыба сидит в самой глубине, если только она где-то осталась. Поэтому я занимаюсь делами, которые не стоят пяти минут таких занятых людей, как вы.
Но он хорошо знал, что это неправда. Не от скуки он заинтересовался пассажиром «Би-семь». У него было удивительное чувство отождествления с личностью «Би-семь». Не в смысле тождества, но идентичности интересов, хотя, принимая во внимание то, что он видел его только раз и ничего о нем не знал, это было совершенно нелепо. Может, потому что «Би-семь» был похож на человека, который также боролся с демонами. Может, именно тут был зародыш личной заинтересованности делом, солидарности с этим молодым человеком?