Поздний экспресс
Шрифт:
– А кто?
– усмехается на другом конце трубки Любаша.
– Животное натуральное. Варвар. Изверг.
– Люба?!
– А кто платье порвал? Дорогое, итальянское. Moschino, между прочим!
– Мо... что? А, черт!
– хорошо, что они с Любой разговаривают по телефону. Потому что Вик чувствует, как горячим румянцем заливает щеки, шею. Смущенно прокашливается.
– Ты... тебе Надя... рассказала?..
– Виктор Олегович! У меня папа - фотограф, мама - писатель. А я сама, между прочим, учусь в Литературном Институте! Как ты думаешь, мне хватит фантазии,
– Люба!..
– стонет он.
– Да успокойся ты!
– смеется Люба.
– Шучу я. Шу-чу. Чего звонишь?
– А... Я... Люб, - решившись.
– Что с Надей?
– С Надей все прекрасно. Ходит как пришибленная. Смотрю и прям любуюсь. Сбил ты спесь с королевишны.
– Что мне делать?!
– Господи, как он дошел до этого? Но он действительно не понимает, что с Надей происходит. С ней, с ним, с ними обоими.
– Совет нужен?
– Люба невозмутима.
– Да. Наверное. Нужен.
– Дай ей время. Правда, Вик. Ей... ей непросто сейчас. Она же... Ну, ты пойми. У нее нет в запасе тех лет, что были у тебя. Понимаешь?
– Да, - на самом деле - нет. Не понимает. Но попробует понять.
– А что там у нее со здоровьем, Люб? Сильно болеет?
– Болеет? С чего бы это? Не болеет она, - отвечает недоуменно Люба.
– Здорова, цветет и пахнет. Только мозги набекрень, но это ей даже на пользу.
Ах, вот как?..
– Хорошо, спасибо, Люб.
– Да не за что, товарищ изувер.
Лишь спустя пару минут после нажатия отбоя Люба понимает, что сказала что-то не то. А ну ее, эту Надьку! Предупреждать надо, если ей нужно прикрытие!
_________________
Его ни разу не динамили девушки. Так вот скучно жизнь сложилась. Сначала их попросту не было, девушек этих. А потом, когда они появились - как-то не возникало у них такого желания, видимо. И поэтому он понял далеко не сразу, что происходит. А когда понял...
Да черт с ними, пусть бы его продинамили и бросили все, кто был в его жизни. Только не она!
Время?! Ей нужно время?! Для чего? Чтобы придумать, как аккуратнее от него избавиться?
Кулак с размаху ударяется в стену. Не больно. После столько раз отработанных тамишевари [5]– привычно.
Зачем нужно время?! Чтобы понять, что любишь, достаточно одного мгновения. Он знает, это так. Неужели нужно много, чтобы понять: любишь? Нет, не нужно. Если любишь, чувствуешь сразу. Значит, нет. Нет любви. Теперь уже костяшками в стену, до крови. Почему нет боли там, в тренированном кулаке?! Почему вся боль там, в сердце?! Пальцы не болят, лишь слегка онемели. Вот еще так же бы онемело сердце.
5
Разбивание твёрдых предметов незащищёнными частями тела, практикуемое в боевых искусствах - каратэ и тхэквондо.
Она ему соврала. Он это почувствовал, но не хотел верить.
Вик не мнил себя великим знатоком женской натуры - куда уж ему. Но был отчего-то уверен, что Наде с ним было хорошо. В том самом смысле... хорошо. Значит, не в этом дело.
Страшно не хотелось думать, что он для нее - просто один из числа многих. Сексуальный партнер на один раз, не более. Ужасно не хотел верить, что она такая. Нет, не может быть. Он думал, что для нее это так же, как для него - когда то, что происходит между двоими, сбивает с ног, лишает разума и дыхания, нет его и ее, есть они двое. Так для него и было. А для нее? Неужели нет? Неужели он был просто на один раз? Тот, с кем сегодня? Кулак снова опускается на стену. В этот раз немного больно, на обоях остается кровь. Но внутри больнее.
Или... или он все-таки напугал ее? Вот тем своим, первым... когда потерял контроль? Как быстро он забыл о том, каким был с ней. Непозволительно быстро забыл, спрятал под сладостью того, что было потом. Но ведь от фактов не спрячешься, они, как известно, вещь упрямая. Он взял ее силой, взял против ее воли, она не хотела, просила остановиться... Он остановился, в конце концов. Да только сделанного не воротишь. Нельзя отменить того, что он сотворил. Значит, она опомнилась, одумалась. И решила, что он ее недостоин. Еще один удар в многострадальную стену. Впрочем, стене все равно. Ей не больно. Ему - очень. И болят отнюдь не разбитые в кровь костяшки пальцев.
На следующий день он пошел в парикмахерскую. Та находилась в его доме, и там работала чудесная девушка Иришка, которая стригла его уже пару лет. От стрижки Иринка получала совершенно эстетическое удовольствие, по-черному завидуя его волосам и довольно забавно облекая свою зависть в слова в процессе стрижки.
Когда он озвучил свою просьбу, Ира недоверчиво ахнула.
– Шутишь?!
– Нет, - он садится в кресло.
– Пару сантиметров оставь.
– С ума сошел - такую красоту состригать!
– Желание клиента - закон, - отвечает Вик ровно.
– Зачем?!
– Надоело, - пожимает плечами.
– Витя, не дури...
– Ир, ты будешь стричь или мне пойти к другому мастеру?
– Дурак, - Ирина понимает, что спорить бесполезно. Достает из ящика машинку.
– Потом не пожалеешь? И что на тебе нашло?!
– Сама догадайся, - буркнул Вик. Они встречаются глазами в зеркале. Ира качает головой, потом с тоской смотрит на его голову. И принимается за работу.
Было у них как-то раз с Иришкой. В тот день он был последним, поздним клиентом, а Ирка поссорилась со своим парнем. Вечер завершился у него дома.
Ира потом страшно раскаивалась, через пару дней выловила Вика около подъезда и со слезами умоляла не говорить никому. Видимо, помирилась со своим парнем. Вик, как мог, успокоил ее. Ему было тогда одиноко, ей - паршиво. Всего один раз, что и кому он будет рассказывать? На этом все и закончилось.
– Готово!
– Иринкин голос вторгается в его воспоминания.