Поздний экспресс
Шрифт:
– Как-как... Кто-то слишком много... их использует!
Вик вздыхает разочарованно. Аккуратно поправляет сползшую с Надиного плеча маечку.
– Ладно, тогда я пошел в аптеку. Я быстро. Никуда не уходи.
Но Надя неожиданно снова прижимается к нему. И произносит негромко:
– Знаешь, Вить, я тебе давно хотела... признаться... кое в чем.
– Да?
– сразу стал серьезен.
– Я...
– вздохнула тяжело, - так получилось, что я... ни разу в жизни не делала минет...
Он не
– Мне... не хотелось никогда даже и пробовать. Я отказывалась. Никогда желания не возникало... вот так. Мне казалось, что это должно быть... неприятно.
Он наконец-то собирается со словами.
– Эээээмн... Ну... Ничего страшного. Это не обязательно. Я понимаю...
– Нет, - она отрицательно качает головой, легонько толкает его к стене.
– Не понимаешь. Я собираюсь восполнить этот пробел в знаниях. Ты же поможешь мне, Вик?
– шепотом ему на ухо.
– По старой... дружбе... поработаешь учебным пособием?
Он снова не находит, что сказать. Он попросту не знает, ЧТО на это можно ответить. И поэтому молча стоит и смотрит, как она медленно... опускается на колени перед ним. Его любимая. Его королева. На коленях. Перед ним. Будто не с ним это происходит, слышит, как звякает пряжка ремня, вжикает молния. Шорох ткани джинсов, потом, после небольшой паузы - трусы. Он закрывает глаза. У него капец какая эрекция.
Тишина, лишь ее теплое дыхание... там, так рядом, от которого почти неконтролируемое желание двинуть бедрам вперед. И ничего не происходит!
Ей неприятно. Ей не нравится. Зачем, не нужно себя ломать, девочка моя... Но, как только он находит в себе какие-то силы, чтобы отстраниться, что-то сказать ей...
Прикосновение губ. Робкое, неуверенное, почти невесомое. У него чудом не подгибаются колени. Словно это поможет ему устоять на ногах - пальцы в темный шелк ее волос. Еще прикосновение. Он забывает, как дышать.
Совершенно очевидно, что для нее это впервые. Не то, чтобы он ей не поверил. Поверил. Но ощутить это... вот так... Трепетные, несмелые касания. Медленные, как будто нерешительные. Она пробует. И от этого, от осознания, что она никому раньше... Что он первый... Будто оголились все нервы. Каждое прикосновение - робкое, томительно нежное - бьет обжигающими разрядами, он начинает вздрагивать.
Первое неуверенное влажное прикосновение языка. Стон. Вжался сильнее в стену, чтобы не упасть. Он так долго не выдержит. Это просто пытка. Надо остановить. Он сейчас взорвется. Умудряется хрипло выдохнуть ее имя, то ли предупреждая, то ли прося...
Ее губы приоткрываются. Она берет его в теплый нежный плен. И он сдается, мгновенно сдается, капитулирует безоговорочно. Она может с ним делать все, что угодно. Он уже не владеет собой. Себе не принадлежит. Ей.
_________________
– Вик... Тебе
Он позорно сполз по стене после оргазма, непослушной рукой умудрился немного привести одежду в порядок. Упал на пол рядом с ней, притянул Надю к себе, к плечу. Как ответить, если голос вообще не слушается и еще до сих пор звездочки перед глазами кружатся...
– Не понравилось...
– тихо констатирует она.
– Прости, у меня опыта ноль...
– Надя!..
– стонет он. Голос свой не узнает, получается и хрипло, и негромко.
– Какое тут "не понравилось". Это ты меня прости...
– За что?
– Но ведь... тебе же... пришлось... черт!
– Знаешь...
– ее голос звучит задумчиво.
– Мне скорее... понравилось... чем нет. Да, точно, понравилось. Ты... вкусный.
– Надя!..
– он снова стонет. А потому что просто не знает, что сказать.
– Что не так?
– заглядывает ему в лицо.
– Ой, мамочки. Витя!..
– Что?!
– Даже ушки порозовели. Прелесть какая. Смущаешься, что ли?
Хмыкает. Он действительно смущен, даже больше, чем на красные щеки и уши.
– Ну, надо же, - Надя улыбается.
– Как от минета кайфовать - так это мы не стесняемся. А как говорить об этом - так мы такие чистые и невинные...
– Надяяя...
– он прячет лицо в ее волосы.
– Перестань... Пожалуйста...
– Ты так очаровательно смущаешься...
– Знаешь, - он вдруг решается посмотреть ей в глаза.
– Я ведь тоже могу вспомнить. Какая ты на вкус...
– Эй!
– У тебя...
– голос его звучит мечтательно и завораживающе, - такой... ягодный вкус... Наверное, это клубника... или...
– Витя, прекрати!
– Что такое?
– невинно-недоуменно.
– Как ножки раздвигать и стонать "Да, еще, пожалуйста" - это мы не стесняемся. А как...
– Бесстыжий!
– От бесстыжей слышу, - усмехается.
– И вообще... я, кажется, уже забыл... какая ты на вкус. Хочу вспомнить точно.
– Осторожно, держась за стену, поднимается. Протягивает ей руку.
– Пойдем, Надюш. На руках не понесу, извини. Сам еле на ногах стою.
Она встает за его рукой.
– Тут недалеко, дойду и сама. Ты, главное, сам дойди. Я-то тебя точно на руках не понесу.
– Ну, вот и пошли вместе, - берет ее за руку. Вот так вот, взявшись за руки, они делают от силы шагов десять. До кровати.
_____________________
Идеально круглая косточка. Узкая изящная щиколотка. Очаровательно округлая икра. Колено с внутренней стороны - тут кожа очень нежная и чувствительная. Как и там, дальше, выше по бедру. Целует каждый сантиметр кожи, не пропуская, не торопясь. Все выше, согревая дыханием кожу, рисуя на ней причудливые узоры губами и языком. И вот, когда уже совсем почти там...