Поздний сад
Шрифт:
– Ну и вот, – произнёс он сдавленным голосом, перемогая одышку – идём теперь смотреть трофеи.
– Что же с этим будем делать? – спросила Агриппина Леонидовна, когда дома они осмотрели неожиданный презент. – Сдадим государству?
– Ну что ты! – укоризненно бросил супруг. – Кто же сейчас отдаёт государству? Наоборот, порядочный человек норовит с государства слупить. Шутка.
– Но продать – наверное, опасно.
– Некоторый риск есть. Но вот эти тарелки целёхонькие. Может, оставим их себе? Только почистить… Какой на столе в праздник явится блеск!
При этих словах немедленно появился блеск в глазах его спутницы жизни. Они стали мечтательными и очень добрыми, что совершенно
– Хорошо бы, кивнула она, – но ведь к ним нужны и такие же ножи, вилки и ложки.
– Ну, так наживём, – бодро отозвался Семён Петрович, – вот только дом достроим. Пока что можно обойтись и нашими ложками. Тоже блестят. Да и не каждый же день – только по праздникам!
– Что же, и верно: разве мы не заслужили, чтобы есть с серебра? А вот то мятое блюдо – его уж ведь не поправишь? Курам зерно насыпать?
– Ну что ты! Есть у меня знакомый ювелир…
Баев вскоре выбрал время и съездил в город к одному из мастеров золотых, а также серебряных и янтарных дел. И довольно хорошо продал драгоценную вещь. Настолько хорошо, что решил в знак благодарности к счастливому кораблю отделать его по высшему разряду, для чего привлечь ещё помощников. И завершить судостроительную кампанию в кратчайшие сроки – в то же время, когда будет готов дом. Встал вопрос – поднимать ли паруса каракки над подвалом, или же заложить корабль несколько в стороне. Конечно, заманчиво построить его как бы вторым этажом, что добавило бы ему загадочности и некоторой даже мистики. Но с другой стороны, проникать в подвал при нужде станет очень затруднительно. Поэтому вечером того дня Семён Петрович принялся копать ямы под столбы чуть в стороне, но с расчётом, что бушприт затем будет нависать над подземельем. На всякий случай. Скажем, прицепить лебёдку. Вышедший на поливку огурцов Иван Иванович не удержался, подошёл поближе, насколько позволил забор, и смотрел некоторое время в затылок труженику, так что тот обернулся.
– Что-то строить затеял, сосед? – поинтересовался Иван Иванович, понимая, что глубокие ямы уж никак не могли обернуться грядками.
– Корабль, – смахнув пот со лба, – ответил землекоп. – Корабль решил построить!
Иван Иванович на секунду свёл над переносицей брови, напрягая мысль, затем круто повернулся и засеменил прочь.
«Обиделся, – сообразил Баев, – немудрено: какой же тут, на фиг, может быть корабль?» – и закричал вдогонку:
– Я тебя, сосед позову, как будет готово – примерно это через месяц! Заодно с новосельем по рюмочке поднимем!
Иван Иванович прервал свой нескорый бег, обернулся, потёр висок и слабо кивнул в знак необязательного согласия.
«16 июня. – Записал он в своём дневнике. Баев или свихнулся, или уж стал незаметно негодяем, который без причин издевается. Копал на своём участке ямы, и сказал, что будет строить корабль. Говорил про новоселье. На корабле. А ведь казалось – нормальный человек! Чужая душа – потёмки, уж точно. Не стоит обращать внимание – будто его и нет!»
Между тем фанат призрачных заморских стран уложил между ямами толстый сосновый брус, который, надрываясь, приволок на верёвке, пока не видит супруга. После этого следовало приступить к столбам, шпангоутам, бушприту и непосредственно к бортам. А там мачты, реи, ванты, паруса, надстройки. Дел тьма! Но у него впереди отпуск. К тому же должны подоспеть и помощники, со дня на день, как только закончат баню на соседней улице. Строителей дома отвлекать не след.
***
Илья Борисович Суторин, с тех пор, как развёлся с женой из-за прогрессирующего расхождения характеров, остался, как сказал бы стихотворец, без руля и без ветрил. Отсутствие руля его угнетало
– Да чего такое? – утешали его друзья. – Ну не сошёлся же клином! Ты на вечеринках присматривайся к слабому полу – ведь кто – то и там хоть понемногу употребляет? А иначе – тоска! Но и о нас не забывай!
На этот раз он принимал Ланцова – приятеля по прежним посещениям центра занятости. Ланцов-таки устроился на работу: сутки через трое приводил в порядок обширную территорию автостанции, чем немало гордился и даже стал разговаривать с безработными мужиками через губу. Но малое время спустя ввиду резкого сокращения пассажиропотока рейсовые автобусы исчезли и остались мелкие маршрутки, хозяева которых нипочём не хотели платить за поддержание санпорядка. И посадочную площадку раз в неделю подметал администраторский дворник. Ланцов остался не у дел и снова стал здороваться со знакомыми, не глядя на их статус.
– Здорово, Борисыч! – приветствовал он хозяина, вваливаясь без стука к Суторину. Зачем стучаться, если он уже позвонил – дома ли пенсионер? Гость прошёл на кухню и утвердил на столе бутылку водки.
– И тебе не хворать! – отозвался Илья Борисович. – А я уж было засобирался к тебе.
– А что ж, я всегда готов, ещё с пионерии.
– Да ты-то понятно, вот Кристина твоя…
– А, это да, – на мгновение омрачилось лицо гостя. Но он тут же перешёл к делу. – Командуй! – и придвинул бутылку к Суторину. Илья Борисович за время после звонка сумел организовать скромную, но вполне достойную закуску, где в качестве писка выступало собственноручно закопчённое сало.
– О! – воскликнул Ланцов, отведав яство после первой, – шик и блеск!
– Как же иначе? Сало по-флотски!
– Такое бывает?
– Будет: сало Суторин. Такое блюдо. Наподобие, как бефстроганов.
После того, как была выпита принесённая бутылка, Илья Борисович извлёк из холодильника такую же свою.
– Вот это славно! – потёр ладони Ланцов.
Дело дошло до казачьих песен, а затем Суторин прочитал одно из последних своих стихотворений:
Старая дорога, пообочь кусты,
Едут олигархи, жирные коты.
Едут строить дачу в девственной тайге,
Медвежата плачут: скоро быть беде.
Олигархов кучно ждут уже друзья –
Местные лакеи, а без них нельзя.
Грязную дорогу не узнаешь ты:
Белые опилки, красные цветы!
– Потрясно! – помолчав, признался Ланцов. – Просто слов нет! Немного смущает только «пообочь». «Обочь» я, кажется, слышал, но «пообочь»… Хотя я-то не поэт, ты знаешь.
– Вот-вот, – всё-таки обиделся Суторин. – Все грамотные! А скажи, сейчас много подхалимов: лизоблюды или блюдолизы?