Поздний сад
Шрифт:
– Тогда давайте в следующую пятницу – вы к нам, – предложил Сергей. – Мы насчёт кухни спецы небольшие, но что-нибудь по-крестьянски приготовить сумеем. Ведь сумеем же, мужики?
– А то! – отозвался Виктор.
– А послезавтра можно сходить на концерт: как раз приезжает всенародно любимый! – фонтанировал Сергей.
– Можно, и как мы забыли! Теперь уж и билетов, наверное, не достать! – обеспокоенно воскликнула Лидия.
– Билеты мы берём на себя, – отозвался Сергей. – Если это будет в человеческих силах. Мы сообщим. Сегодня уже поздно, а завтра с утра…
– Если не получится, мы нанесём визит к вам, – сказала Надежда Клюева. – А пятница должна остаться свободной от употребления. Потому что в субботу надо к бабушке, а при лечении человек должен быть без последствий. Ты сможешь в субботу, Андрей?
– Да, конечно! Никаких препятствий.
На том и расстались, весьма довольные нечаянными посиделками.
Нестандартный грипп, сильно ограничивший общение в весенние и даже летние дни, вызвал по окончании
– Что? Что? Что случилось? – спрашивали все друг друга.
– Кошка! – возопил начальник охраны. – Кошки здесь не должно было быть!
И точно – вдруг все увидели чёрную кошку, выскочившую из-под заурчавшего лимузина, в тени которого она мирно дремала до того. Кошка пересекла предполагаемый путь следования славного артиста прямо перед его носом. Страшно подумать, какие бы повлекло последствия его преодоление незримой черты, протоптанной лапами нечистой твари!
Тотчас же председатель, главный охранник, блестящая дама, оркестр и повар, весь директорский корпус и вся охрана бросились изгонять злокозненное животное. Блестящий гость боялся чёрных котов пуще, чем некипячёной воды. Он тут же выразился в том смысле, что отменяет эту гастроль и немедленно возвращается обратно, коль скоро здесь к нему такое оскорбительное отношение. Тут встречающие впали в панику и начали просить, и обещать, и взывать к чувству патриотизма всенародного любимца. Но в ту же минуту из вагона показалась задержавшаяся дама с собачкой. Кошка, только что собиравшаяся нырнуть под вагон, оказалась на их пути и собачонка бросилась в атаку, вырвав поводок из слабой руки. Кошка понеслась обратно, второй раз перебежав дорогу артисту, шагнувшему было вперёд. Тут уже катастрофа казалась неминуемой.
– Лови её! – запоздало и вразнобой закричало несколько голосов.
– Мэра сюда, губернатора! Пусть разруливают! – предлагал, надрывая голосовые связки, ещё кто-то.
– Надо устроить немедленную облаву на котов! – вопила какая-то дама, очевидно, фанатка прибывшей знаменитости.
– Бошки им поотрывать! – присоединил свой голос к общему негодованию Сергей с улицы Ключевской, раздосадованный донельзя тем, что билеты на концерт достать не удалось.
– Вот ещё Полиграф Полиграфович! – негромко обронила рядом девушка, видимо, из отряда зоозащитников, но смерила его непримиримым взглядом. Он подмигнул ей, снял бейсболку, поклонился и покинул поле брани. Между тем организаторы концерта с принимающей стороны оспаривали правомерность ухода звезды от запланированного концерта на том основании, что его котобоязнь не была доведена до их сведения. Председатель совета директоров с пеной у рта доказывал, что была. Достали райдер, стали перечитывать, и точно – на 98-й странице документа нашли пункт о том, что в радиусе 250 метров от артиста не должно появляться чёрных кошек (котов). Стали извиняться и подарили ему в качестве пардону замечательный немецкий тромбон. И тут же – половину заготовленных для сцены цветов, не считая тех охапок, что принесли на перрон. И звезда смягчился, простил город. Концерт состоялся. Ни Андрей Баев, ни двое его друзей, как и Надежда Клюева с Лидией, на это историческое мероприятие не попали. Вместо того они впятером провели вечер у трёх приятелей, как и было заранее договорено. Надежда напомнила баскетболисту, что в субботу они едут к бабушке, которая дала согласие на лечебный сеанс.
– Я очень помню, – отвечал Андрей.
***
Если долго готовиться к чему-то ответственному, грядущее событие мало-помалу начинает терять свою значимость, не вызывает никаких особых эмоций, а случается – вызывает даже раздражение. Так, например, подложили свинью Новогоднему празднику. Если прежде к нему начинали готовиться за три дня, то с приходом радостной и настырной рекламы – сразу с окончанием лета. Ёлки в присутственных местах появлялись уже в ноябре. К приходу Нового Года никакого особого праздника уже не чувствовалось.
Семён Петрович решил справить новоселье, не откладывая. Кроме всего прочего, имелся к тому ещё один повод, чисто семейного свойства, а именно: возвращение из облцентра дочери. Сам по себе факт мажорный, если бы не одно «но». Дочка, съездив в город в гости к подружке, которая с родителями переехала туда на жительство полгода назад, без конца с восторгом рассказывала теперь о разнообразных прелестях городской жизни. Как будто какое-то поветрие смутило её юный, неокрепший разум. И вот надо же: от заразного тяжёлого недавнего гриппа убереглась, а тут… Семён Петрович то и дело заводил речь о местных полянах с пламенеющими жарками, о золотых и серебряных карасях в ближайших озерцах обширного болота, о новом, уже готовом двухэтажном особняке с ватерклозетом – да! О том, что ко времени, когда она получит специальность, ей выстроят ещё более завидный коттедж. Ничего не помогало! Ольга кивала головой, случалось, с интересом о чём-то спрашивала, но тут же морок затуманивал её глаза, и она возвращалась мыслями и речью к городской теме. Супруга Баева ничем тут помочь ему не могла. Она предположила даже, что девушка встретила вдруг городского кавалера и втрескалась в него, но уж слишком невероятным казалось такое объяснение. Даже при всей импульсивности и легкомыслии нынешней молодёжи за половину субботы и воскресенье нарваться на кавалера и немедленно втрескаться в него дочка уж никак не могла. Ведь и раньше выезжали они в город – и ничего… Старшие Баевы решили, что это от повышенной впечатлительности, которая растёт вместе с организмом, и что клин надо вышибать клином. Тут и следовало поработать новоселью. И хотя стройка, как и всякая другая, сдаваемая в эксплуатацию, имела ещё немало недоделок, ждать было некогда. Составили список гостей и разослали приглашения дальним, близлежащих же уведомили лично. Среди прочих заблаговременно получил приглашение на торжество и Илья Борисович Суторин. Его Баев обещал встретить лично на автостанции, поскольку на такое крупное мероприятие не мог же Суторин ехать сам за рулём. Ведь предстояло назавтра ещё и возвращаться. И он верно, прибыл на автостанцию Осиновки точно по расписанию, так что Семён Петрович, замотавшийся с организацией празднества, едва успел его выцепить из толпы, прежде чем прибывший собрался звонить ему. Баев опоздал на 15 минут, зато обнял и даже расцеловал дальнего гостя.
– До чего рад тебя видеть! – с подъёмом говорил Семён Петрович, тиская моряка. – И покажу тебе одну вещь, как старому морскому волку. Закачаешься!
– Я тоже рад, – отвечал Суторин. – Показывай! Хотя моряк я уже залежалый, так сказать. О флоте напоминает мне только морская капуста. Консервированная.
Гости прибывали с самого утра вразнобой, и Баев без устали проводил с ними ознакомительные экскурсии по новому дому и сопутствующим постройкам, так что у него уже болели пятки. Следовало провести ещё одну – специально для Ильи Борисовича, и хозяин стоически готовился везти гостя на смотрины. Но тут зазвонил его телефон:
– Приехал ли Суторин? – спросила супруга, дежурившая в кафе, где и надлежало состояться торжеству, ввиду многочисленности приглашённых.
– А как же! Мы на автостанции.
– Время! Езжайте прямо сюда, ранние гости уж заждались!
– Ну, делать нечего, Борисыч, – сказал Баев, – всё построенное покажу тебе после заседания. А сейчас нас уже ждут, в кафе. Поехали; как говорится – с корабля на бал!
– Поехали! Давненько не бывал я в кафе, будто и не в городе живу, а на хуторе. Где-нибудь близ Диканьки. Хотя она в другом государстве.
– Не печалься. Сейчас мы приподнимем настроение!
Специально для Ольги, посовещавшись, старшие Баевы организовали максимальное присутствие молодёжи, предоставив дочери право самой пригласить гостей. Потому веселье получилось шумным и неудержимым. Хотя из юных только Андрей имел официальное право употреблять хмельные напитки. Поэтому здесь за столом соблюдались определённые правила конспирации. Совершенно не выпивал, кажется, один только Антон, что не мешало ему веселиться тоже. Другая половина приглашённых – люди почтенного возраста, не таились и поднимали тост за тостом не смущаясь, искренне и откровенно. Жаль, не всем здоровье позволяло выпивать до дна, и не пропуская ни одного призыва. Средневозрастной прослойки здесь не оказалось, за исключением главы и бухгалтера администрации, которые веселились с молодёжью, но бокалы поднимали со стариками.
– Мы с большим воодушевлением отмечаем сегодня факт новоселья наших односельчан, которые в числе лучших людей, – сказал в поздравительном слове глава. – Мы очень рады за наших Баевых – многодетную и трудолюбивую семью. Мы также рады за наше славное поселение, которое год от года растёт ввысь и вширь, – и глава развёл руками, показывая, как именно растёт славное поселение. – И разрешите мне от имени администрации поздравить вас, уважаемые новосёлы, с такой знаменательной датой, которая навсегда останется в наших сердцах, и вручить вам памятный скромный подарок! – с чувством закончил руководитель и вложил в подставленные ладони Семёна Петровича замечательную корейскую картину в отлично отштампованной раме. На картине низвергался буйный водопад, и, казалось, слышался временами шум падающей воды и наносило сыростью. При изменении угла зрения картина оборачивалась вдруг юной девушкой, гуляющей в дивном цветущем саду. Загляденье!