Пожалуйста, только живи!
Шрифт:
Уехать! Вернуться домой! Пусть остается здесь, живет как хочет. Никто не сможет обвинить его в том, что он не пытался. Наверно, они просто встретились слишком рано, когда еще не поняли окончательно, чего оба хотят от жизни. Так бывает. Не руки же на себя накладывать из-за этого.
Марат быстро шел по улице, вжав голову в плечи, не обращая внимания на то, что промок насквозь. Какая разница? И в тот момент, когда к нему пришло это понимание – понимание того, что бегает он, по сути, кругами вокруг квартиры, где осталась Рита, – он уяснил, что никуда без нее не уедет. Он жить, дышать без нее не может. Какая, к черту, разница, кто она, чем она занимается? Все это не имеет никакого значения
Ладно. Он придумает что-нибудь. Устроится на любую работу – сторожем, грузчиком, асфальтоукладчиком. Снимет комнату, халупу, сарай – что угодно. Он найдет способ зацепиться здесь, раз ей так необходимо остаться. Он больше не упрекнет ее. Он забудет, сотрет из памяти эти слова, которые она бросила ему в пылу спора. Ему не нужно даже ее извинений, не нужно прощать ее – потому что это тоже больше не важно. Он просто знает, что больше не сможет без нее жить – только и всего.
Марат четко, по-военному, развернулся на каблуках и зашагал обратно. Квадратный, сбегавший вниз двор, не работающий фонарь у палисадника, деревянная дверь подъезда, широкая лестница с лакированными перилами, дверь квартиры.
Дверь почему-то оказалась не заперта. Наверное, Рита знала, что он вернется, ждала. Марат приоткрыл створку и тут же замер, весь подобрался, всей кожей ощущая опасность. Он сам не понял, что произошло, – то ли ощутил отголосок чужого запаха, доносившегося из квартиры, то ли успел расслышать тяжелое дыхание и шум борьбы. В кухне горел свет, но в комнате было темно. Бесшумно скользнув в квартиру, Марат двигался по стене, ловко, быстро и плавно, как крупный опытный хищник. Рука привычно потянулась к оружию, и он невольно сморщился, когда пальцы скользнули по пустоте. Инстинкт работал быстрее разума, Марат просто забыл, что находится теперь на гражданке.
– Сука! – прохрипел кто-то из комнаты. – Говори, где эта прошмандовка! И где мои деньги?
Коротко всхлипнула, задыхаясь, Рита. С шумом грохнулась об пол какая-то из гипсовых рож. Марат перевел дыхание и одним прыжком влетел в комнату. В один миг оценил обстановку – Рита на полу, нападающий пригвождает ее к линолеуму, сжимает руки на горле. Она пытается сбросить его, рвется вверх, бешено отбивается, но уже слабеет от недостатка кислорода.
Марат не успел даже подумать ни о чем – кто этот человек, что ему нужно от Риты. Он опустился за спиной не замечавшего его убийцы и, коротко размахнувшись, ударил его ребром ладони по шее. Все, чему учили его в особом подразделении, что глубоко въелось в его нутро, сработало мгновенно, практически на уровне инстинктов. Перед ним был враг, угрожавший самому дорогому человеку в его жизни, и врага нужно было устранить. Марат не успел ни сориентироваться, ни рассчитать силу удара. Он применил прием мгновенно, ударил нападавшего, и тот коротко всхрапнул, рухнул на распростертую под ним Риту и обмяк. И только увидев перед собой бездыханное тело, Марат сообразил, что он здесь – не на войне, на гражданке – только что убил человека, не успев даже понять, кто это и что ему нужно.
7
Дверь за Маратом захлопнулась. Из окна Рита видела, как он быстро пересек двор и скрылся в подворотне. Ушел.
Она заперла дверь на задвижку и закурила – в который раз за этот длинный день? Почему все так происходит? Все эти два года она только и мечтала о том, чтобы судьба подарила ей второй шанс быть с Маратом. Сколько раз она мучилась, вспоминая, сколько между ними осталось невысказанного, сколько клялась самой себе, что, если только он вернется к ней живым, расскажет ему все – все, что чувствует к нему. На деле же все оказалось
Марат изменился, и она изменилась тоже. И вдруг оказалось, что говорить им теперь еще сложнее, чем было раньше. Куда ни поведешь разговор – обязательно натыкаешься на запретную либо для него, либо для нее тему. И вот теперь он ушел. Не вернется – и она умрет.
«Не умрешь! – жестко сказала себе Рита. – Это не так-то просто. Думай!»
Любого другого человека она могла бы заставить пойти у нее на поводу. Она достаточно хорошо умела чувствовать людей, видеть их слабые стороны, чтобы успешно, тонко и аккуратно ими манипулировать, оставляя тех в приятном заблуждении, что свое решение они приняли сами, без малейшего давления со стороны. Она легко могла бы проделать то же самое и с Маратом – уболтать, уговорить, надавить, разжалобить, ввести в заблуждение. И он сделал бы все, что ей от него нужно, – остался бы с ней здесь, не задавая вопросов, ни в чем ее больше не упрекая. Но Рита понимала, что не станет этого делать.
Потому что это – Марат. Единственный человек на свете, чьи глаза – ледяное крошево – при взгляде на нее начинают светиться, будто солнечный луч играет радугой в горном ручье. Потому что у него скулы дикого степного владыки и губы на вкус как солнце и дорожная пыль. Потому что именно с ним ей важно, чтобы это решение он принял сам, потому что он так хочет.
Если же он не согласится… Ну что ж – Рита решительно тряхнула головой, – тогда она бросит здесь все и уедет вместе с ним. К черту ее жизнь. К черту инфантильную мечту стать писательницей. К черту то, что, оказавшись в родном городе, она немедленно начнет тосковать и злиться, и ссориться с Маратом, и непроходимо скучать по былой жизни. К черту! Если Марату так будет лучше, значит, она это сделает и никогда в жизни ни словом его не упрекнет.
В дверь позвонили, и Ритино сердце попыталось выпрыгнуть из груди. Вернулся! Она бросилась к двери, распахнула ее – и тут же полетела на пол от прицельного удара кулаком в лицо.
«Гнус! – тут же сверкнуло в пустой от боли голове. – Дура! Совсем забыла…»
Потом она на чем свет стоит материла себя. Как можно было оказаться такой идиоткой? Ведь она понимала, что Гнус, обнаружив пропажу денег и бегство Наташки, может догадаться, кто за всем этим стоит. Составила целый план, как избежать встречи с ним наедине, как себя повести, в зависимости от обстоятельств. Ей ничего не должно было грозить. Но теперь она просто забыла о нем, всеми мыслями сосредоточившись на отношениях с Маратом.
Гнус омерзительно дышал ей в лицо коньячным перегаром. На его усиках вскипали капельки слюны.
– Где она? – вопил он. – Где эта шлюха рваная? Где мои деньги?
– Отвали от меня, придурок, – выкрикнула Рита, отбиваясь от него и пытаясь подняться на ноги. – Я не понимаю, о чем ты.
– Ты думаешь, я совсем тупой? – заревел он.
Рите удалось-таки оттолкнуть его.
– Было такое предположение, – отозвалась она, отпрыгивая в сторону и застывая на полу в напряженной звериной стойке.
Подняться на ноги она все еще не решалась.
– Вот тут ты ошиблась, – продолжал он наступать на нее. – Думаешь, я не просек, почему твой дружок Левочка весь вечер таскал меня по Москве?
– Будь увереннее в себе, – посоветовала Рита, оглядываясь в поисках чего-то, чем можно было бы обороняться. – Может, ты просто ему понравился?
– Сука!
Гнус снова кинулся на нее, и она прицельно столкнула ему на ногу гипсовый бюст какого-то советского политического деятеля. Неудавшийся порнокороль взвыл, но, видимо, бюст оказался недостаточно весомый, чтобы его остановить, потому что, прихрамывая, Гнус еще больше увеличил скорость.