Пожарский 3
Шрифт:
— Амбарный замок-то на их казарме висит уже? — скептически поинтересовался я.
— Пока нет, но дело за малым.
— К концу недели повесят, — поднял палец Горыныч, — помяните моё слово. Или хуже: нараспашку бросят. Заходи, бери что хошь, никому не нужно…
Так и вышло. Трёх дней с побега царевича не прошло, служб охраны порядка ни в городе (ни, тем более, за городом) почти не осталось. Кто из бывших «общественников» по клановым дружинам рассосался, радуясь, что в преддверии войны идёт активная вербовка, а кто и к дурным ватагам прибился, и такое бывало. В
Ещё хуже было то, что в приходящем в запустение городе то и дело вспыхивали пожары. Центр держали (и своевременно гасили любые возгорания) кланы — само собой, о себе переживая, а вот окраины горели каждодневно. Тушили в бедных кварталах сами жители, соседи, переживая о сохранности собственного скарба. Но очевидно было, что со дня на день найдётся такое место, где в ряд окажется несколько брошенных домов, и пока люд опомнится да чухнется, огонь наберёт силу и пойдёт гулять по городскому подолу…
Нам всё это не очень нравилось, и Кузьма продолжал своё шпионство, надеясь, между делом, напасть на след альвов или хотя бы сломанного Экскалибура (вдруг да его на восстановление не отослали?).
ЛУЧШЕ Б НЕ ИСКАЛ. ИЛИ НЕ ЛУЧШЕ?
Это был тот день, когда я понял, что предыдущее нападение, нацеленное на меня опосредованно (в день посвящения в студенты, когда в особняк Пожарских явилось четыре отряда наёмников), было вовсе даже не нападением — а так, для отвода глаз, или, может быть, вовсе хитрой альвийской игрой, чтобы всей наёмничьей кодле жалование за прошедший месяц не платить. Альвы — они не только хитрые, но и жадные до посинения. Могли что-нибудь такое завернуть.
Капитан Золотой Ипатьевской кондотты, Славус Лютовой, бодро шагал по узким коридорам старинной штаб-квартиры своего вольного отряда. Здание больше походило на небольшую крепость, и всех наёмников это весьма устраивало. Славус торопился в главный кабинет, но на самом подходе был вынужден притормозить. Узкий коридор перекрыли собой трое капралов-консильери и Обран, секретарь и главный бумагомаратель вольного отряда, в придачу. Сводчатый потолок в этом месте по обеим стенам плавно переходил в ниши для реликвий, около одной из ниш вся компания и застряла.
— А вот и господин кондотьер! — бодро воскликнул секретарь. — Господин Славус, вы не припомните, на вашей памяти по перу жар-птицы хоть раз пробегали искры?
— Искры?.. — Славус протолкнулся к нише-реликварию. Жаро-птицево перо, действительно, время от времени словно топорщилось и отблёскивало крошечными нетипичными огоньками.
— Вот! — капрал Велтур обличающе ткнул в витрину пальцем. — Теперь оно ещё и потрескивает, слышите?!
Они на секунду
— Никогда такого не было, — Славус подумал и прибавил: — При мне. Это что вообще? — он слегка прищурился и прочитал: — «Дар князя Валахии верным друзьям»? Надо же.
— Теперь уж и не вспомнишь, чей он друг был, — капрал Повторий постучал пальцем по стеклу, за которым виднелась тусклая бронзовая табличка: — На дату посмотри. Подарено задолго до Большой Магической войны.
— Похоже, что валашский князь хотел какой-то намёк сделать, — живо предположил секретарь. — Иначе зачем бы он стал присовокуплять к перу жар-птицы эту походную жаровню? И две монеты.
— Такие раньше в рот мертвецам клали, — заметил капрал Дворчек, — чтоб Харону на переправе заплатить. Ну, или на глаза, где какая традиция.
— Рисунок на этой жаровне знакомый, — пробормотал Повторий, — где-то видел, а где — вспомнить не могу.
Славус подумал, что тоже где-то видел этот рисунок. Где?
— Раз видели — вспомнится. Пошли. Не стоять же тут весь день.
Они успели усесться за небольшой стол и достать (но не вскрыть!) письмо от секретаря дожа, когда в коридоре раздался заполошный вопль секретаря:
— Загорелось! Оно загорелось!
Однако, когда Обран вломился в комнату заседаний, никого и ничего кроме лёгкого дыма там не было.
— Душно как… — подумал я вслух и подошёл к окну, распахнув обе его створки. Холодный воздух потёк в комнату, дышать стало легче. С чего бы такой духоте накануне зимы случиться? Словно перед грозой…
— Опасность! Опасность!!! — истошно закричала Горгона, и из-за соседней крыши выметнулись пять летящих друг за другом стрел.
В долю секунды они преодолели разделяющее нас расстояние. Время для меня словно растянулось. Беда только, что видеть я — видел, а сделать ничего не успевал.
Первая стрела сгорела в куполе защиты мгновенно, распространив вокруг вибрирующий вой тревоги. Вторая — так же. А третья прожгла купол, ослепив меня яркой вспышкой. И следом — два удара в грудь. Больно, ядрёна-Матрёна!
Я начал падать, цепляясь за стол. Издалека, от лестницы на первый этаж, грохотали шаги — медленно, очень медленно, так мне казалось. Звуки растягивались, распадались на составляющие… А вокруг меня сплошной цепочкой открылись пять порталов горизонтального входа — типа того, в который меня Марварид кинула, как люки. Хочешь — не хочешь, а выпадешь.
Четверо явившихся явно знали друг друга, а пятый…
Человек, буквально свалившийся на меня из ближнего портала, показался мне смутно знакомым. Он впился в меня диким, слегка безумный взглядом, потом прижал к лицу свою ладонь, щедро уляпанную в моей крови. Шумно вдохнул. Облизал.
— Митич!!!
— Токомерий?! — поразился я.
Он улыбнулся хищно, сверкнув длинными клыками из-под верхней губы:
— Терпи! — дёрнул меня за шиворот, приподнимая, и нажал на стрелу, так что наконечник высунулся из спины.