Пожилая дама в Голландии

Меральда Клара С.

Как только они вышли, я вернулась в постель и тут же уснула. Проснулась с чувством свежести, без головной боли, но, пока возилась с приготовлением какой-либо еды на вечер, потеряла много времени, так что в N. попала лишь в половине второго.

Расталкивая пешеходов, почти бегом я добралась до нужного бистро. Их там уже не было. Я вышла на улицу, оглядываясь вокруг в надежде, что они вышли минуту назад и мне еще удастся их увидеть. Все напрасно. На Плац-1944 я осмотрела остановки автобусов и трамваев. Тоже безрезультатно. Меня начали одолевать сомнения: хорошо ли я поняла объяснения Эльжбеты? От Плац-1944 расходятся пять улиц,

и на каждой есть какое-нибудь бистро или кафе.

Следующие полчаса я, как челнок, сновала из одного бистро в другое. Но Эльжбеты с Крысем нигде не было. Отчаявшись и задыхаясь от беготни, я наконец задумалась: что же делать дальше? Пойти поесть самой? Вид людей, сидящих в бистро на высоких табуретах, не привлекал меня. Мне нравятся высокие табуреты вечером в коктейль-баре, но есть я люблю за столом, удобно сидя на стуле. Наконец я решила выпить кофе с пирожным. И, хотя мой ребенок снабдил меня табаком и папиросной бумагой, зашла еще в табачный магазин и разорилась на сигареты.

Лошадь привыкает к своей конюшне. Так и я, думая о кофе, почти бессознательно направилась к кафе с застекленной террасой. Лишь перед входом во мне сработал предупредительный сигнал. Ведь именно здесь я впервые увидела высокого голландца. Я продефилировала вдоль террасы, поглядывая на сидящих внутри людей, чтобы удостовериться, что его там нет. Только после этого вошла. Предусмотрительно, чтобы меня не было видно с улицы, я выбрала столик не на террасе, а в середине зала. От столика недавно кто-то отошел, так как на нем еще стояла чашка с недопитым кофе. Я положила сигареты на столик и направилась к буфету заказать кофе и выбрать пирожное.

Возвращаясь к столику, я увидела, что за ним спиной ко мне сидит какой-то тип, который, наверное, не обратил внимания на мои сигареты, сигнализирующие о том, что столик занят.

– Этот столик занят, – сказала я, подходя сзади к непрошеному гостю.

Тот обернулся. Слава Богу, что это не было кафе с самообслуживанием и я не несла кофе, потому что наверняка уронила бы его, а так я всего лишь потеряла голос.

Высокий голландец, увидев меня, поднялся и сказал:

– Меня даже заинтересовало, кто ко мне подсел. По оставленным сигаретам трудно было допустить, что это вы, ведь вы курите другие.

– Я никогда бы к вам не подсела, – непроизвольно призналась я, обретя наконец голос.

– Конечно, я тогда ушел не попрощавшись, вы могли обо мне плохо подумать. Но…

– Я подумала, – прервала я его и посмотрела ему прямо в глаза, – что вам было очень нужно, – я сделала сильное ударение на этом слове, – выйти.

Подошел официант с заказанными мною кофе и пирожным, быстро поставил все на столик и ушел.

– Не будете же вы пить этот кофе стоя, – нахально заметил он.

Я непроизвольно взглянула на его недопитую чашку, которая так глупо подвела меня. Ведь я подумала, что это предыдущий посетитель не допил остатки.

– Я была уверена, что столик свободен, вас здесь не было.

– Я оставил недопитый кофе, как вы сигареты, и пошел позвонить. Сядьте же наконец, я тоже хочу допить кофе, выкурить сигарету, а через пятнадцать минут мне нужно быть в другом месте.

Продолжая стоять, я осмотрелась, ища свободный столик. Как назло все столики в поле моего зрения были заняты.

– Ваше поведение может быть превратно истолковано, вы должны это учитывать.

Что это чудовище имело в виду? Я испугалась.

– Не имею

привычки подсаживаться к чужим столикам, – сказала я, глядя на него в упор.

– Вы хотите привлечь всеобщее внимание? На вас уже начинают посматривать. Вы могли бы сказать официанту, когда он подошел, чтобы ваш кофе и пирожные отнесли на другое место. Раз уж вы этого не сделали, то прошу сейчас же сесть.

Тон был такой, что я поневоле села. Он тоже сел и закурил.

– Вы не хотели со мной встречаться, не так ли? – Он наклонился в мою сторону и смотрел на меня со сведенными бровями.

Чтобы избежать его взгляда, я опустила голову, копаясь в пачке с сигаретами, и только кивнула в знак согласия.

– Не буду спрашивать – почему, нетрудно догадаться. Но, увы… – он допил наконец остатки своего кофе и несколько раз затянулся сигаретой, – советую свыкнуться с мыслью, что мы еще встретимся.

Боже мой! Он играл со мной, как кот с мышью. При мысли о том, каков будет конец этой комедии, у меня мурашки поползли по спине. Для чего я, идиотка, дала ему понять, что знаю, зачем ему нужно было выйти из того кафе?.. Я всегда делаю то, что как раз не следует делать. С таким же успехом я могла сказать ему, что знаю, чем он занимается. Я сама сдалась на его милость. Конечно, такому гангстеру необходимо заткнуть мне рот, это условие его безопасности. Мысль о Польше – о нашей бедности, о магазинных очередях – быстро пронеслась в моем мозгу как воспоминание об утраченном рае, из которого я добровольно уехала и в который у меня есть перспектива никогда не вернуться. Или по крайней мере вернуться без моей телесной оболочки – уж она-то с помощью этого голландского гангстера и его дружков имеет все шансы остаться здесь. О способе, каким моя душа может освободиться от тела, мне думать не хотелось.

Я уже перестала слышать, о чем он говорит, потому что меня просто тошнило от страха. К счастью, мы еще сидели в кафе, вокруг были люди. А что потом? Через час, два, завтра, послезавтра? Нет, я не выдержу этого страха, нужно что-то делать, не могу же я позволить зарезать себя как овцу… Если бы можно было обратиться куда-нибудь за помощью… Марийке Хение отпадает. Если бы она узнала, о чем я прежде болтала с этим голландцем, то она вряд ли бы стала со мной разговаривать, убежала бы как от зачумленной и была бы права. Признаться во всем моему взрослому мудрому сыну? Исключено, он ничего не должен знать о моих злоключениях, и не только потому, что сочтет это склеротическим бредом. Пока он в этом деле не замешан, ему ничто не угрожает. Скорее меня зарежут, чем ему будет что-либо угрожать. Но если бы я повторила ему дословно все, что мне сказал минуту назад этот торговец наркотиками, он бы тут же помчался в полицию, разразился бы скандал, и гангстеры ему не простили бы, как говорит госпожа Хение. При мысли об этом мое сердце замерло, я содрогнулась.

Мой визави, должно быть, заметил какие-то перемены в выражении моего лица, потому что цинично спросил:

– Что с вами?

– Ничего… – выдавила я из себя и глотнула кофе.

Таким образом, мне ничего не оставалось, как полагаться исключительно на собственные силы. Но мысль о полиции с чем-то у меня ассоциировалась… Передо мной на секунду блеснул луч надежды. В конце концов, теперь мне уже действительно нечего терять. У меня еще есть какие-то шансы. А нападать нужно первой.

Я подняла голову и второй раз посмотрела ему прямо в глаза: