Познавший правила
Шрифт:
«Мы — жизнь!» — шепнуло на краю сознания, и я посмотрел на мир другим взглядом. Вся мудрость была тут. В самом центре живого вихря она собралась в сверкающий столб, которого нет-нет да и касалась крылом тварь. И тогда искры, как брызги от воды, разлетались в стороны, покрывая шкуру летуна мерцающей россыпью. А бесконечный хоровод продолжал кружить, и мир оглашала печальная песня летающих тварей.
— Красиво, — тихо сказал Молчок. — Что они делают?
— Не знаю, — так же тихо ответил я.
Солнце мигнуло последним лучом в небе и скрылось за горизонтом. И в нормальном мире сразу стало
«Мы дарим жизнь!» — прошелестело где-то на краю сознания. А потом столб полыхнул, и искры мудрости устремились во все стороны. Их было очень и очень много. Крики летунов неожиданно сложились в странную тягучую песню. И под её звуки среди них появилась сотканная из мудрости летающая тварь. Такая же, как сами летуны, но с белой кожей — светящаяся от мудрости. И её тонкий голос присоединился к этому невероятному пению.
Я нашёл в себе силы оторваться от зрелища и дёрнул Молчка за руку — увлекая назад, вглубь рощи. Тот какое-то время непонимающе смотрел на меня.
— Надо уходить, — одними губами прошептал я, и Молчок кивнул.
Медленно — чтобы не хрустнуть веткой и не потревожить лапы хвойных — мы поползли назад. В лесу уже стемнело, и двигаться приходилось осторожно. Найти наше укрытие вообще казалось невероятной удачей. А сзади продолжала звучать невероятная песнь летунов.
Когда мы спрыгнули в убежище, многие бойцы продолжали спать. И никто даже не представлял, какую невероятную красоту нам двоим довелось увидеть.
— Улетают? — спросил Скас, когда я подполз.
— Да, — кивнул я, прислушиваясь. — Скоро могут улететь. А мудрость уже вернулась.
— И правда! — согласился лори. — Я и не заметил.
— Когда улетят, выдвигаемся в лагерь, — уточнил я.
— Ночью? — удивился Скас. — Я бы уже тут пересидел, а утром в лагерь. Спешить-то некуда.
— Может, и так… — согласился я. — Пойду тогда пристроюсь поспать.
Пятнашку я нашёл там же, где и оставил. Девушка спала, облокотившись на стену убежища. Я осторожно пристроился рядом — но, как ни старался не разбудить, Пятнашка проснулась. Улыбнувшись в полудрёме, девушка обвила меня руками и снова закрыла глаза. А я ещё долго сидел, вспоминая танец летунов и странный шёпот, который меня преследовал.
Утром мы добрались до лагеря. Там в целости и сохранности нашлись и раненые, и Га-мари, и девушки-лекари. До лагеря летуны не добрались. Га-мари, обеспокоенный нашим долгим отсутствием, попытался вернуться — но наткнулся на тварей и осторожно отступил. На ночь костры затушили, а палатки и навесы закидали ветками, чтобы сверху они были незаметны. Так и просидели всю ночь.
После нашего прихода лагерь ожил. Костры снова развели, и над палатками поплыл запах готовящейся еды. Выход домой пришлось отложить на день. Нужно было дать бойцам время выспаться и отдохнуть, а раненым — подлечиться. Хотя некоторых всё равно пришлось бы нести на носилках. Ту же Пику — девушка пока ещё и встать-то не могла.
На следующий день мы собрали вещи и ранним утром выступили в сторону Горного приюта. Идти было просто — постоянно под горку. Летняя жара ещё не достигла своего пика, и дышалось в предгорьях легко. Наверно,
А вечером следующего дня мы уже входили в трактир. Арилан приветливо встретил нас и натопил баню, где все успели за вечер помыться и отчиститься. Расспросил про наши исследования и приключения. Рассказал про последние новости из Форта, который только накануне принёс разведчик. Главной новостью было отбытие посольства ску. По городу ходили слухи, что эр Ненари выгнал их с позором, да ещё и кричал вслед — чтобы в следующий раз приезжали с деньгами.
Арилан предлагал остаться у него ещё на день, но мы не согласились. Домой хотелось уже невероятно. Да и раненых надо было показать лекарям — чтобы быстрее поставить их на ноги. Трактирщик нас понял и посетовал, что сам никак не может найти лекаря для трактира. Тот, что был, умер ещё лет пять назад — а новые в дикую глухомань не стремились.
Утром отряд вышел по направлению к Форту Ааори. Весь день мы шли, не останавливаясь на обед — и к вечеру увидели ворота города. На этот раз нас никто не задерживал. После ворот наши пути разделились. Гун-нор с десятком отправился в свою казарму, Скас сразу побежал «жаловаться» на меня эру Скаэну, а мой отряд пошёл к «Старику вэри».
А утром меня уже ждали в трактире эр Скаэн и эра Эл-оли. Причина была понятна — неожиданные способности к исцелению чужих смертельных ран. Многие ааори умели лечить себя сами, но вот других — это было что-то из разряда сказок и легенд. Допрашивать сразу меня не стали, а потащили в цитадель Форта. Вот там мне и устроили настоящий допрос с пристрастием. Только к вечеру я сумел вырваться и дойти до лаборатории Соксона и Ксарга.
И с ними я уже засиделся допоздна. Если в Цитадели меня допрашивали, то эти двое за несколько вопросов вытянули из меня всю подноготную. Только радости это ни Соксону, ни Ксаргу почему-то не принесло. Перед уходом я не удержался и спросил, почему они внезапно загрустили.
— Шрам, понимаешь… — проговорил Ксарг. — Я в общих чертах понял, как ты это сделал. И это понимание не приносит радости. Вот и загрустил.
— Ну… Я ведь научился это делать, мастер. Значит, и другие научатся, — заметил я.
— Чтобы этому научиться… Понимаешь… Надо, чтобы в одном человеке сошлись сразу три условия, — Ксарг невесело покачал головой.
— Эмпатия. Способность на большом расстоянии управлять искрами мудрости. И хорошее чувство самого себя, — добавил Соксон. — И знаешь… Даже два условия в одном человеке встречаются редко.
— Но ведь была же Школа Чувств! — удивился я.
— А ты знаешь, сколько в ней состояло людей? — Ксарг усмехнулся.
— Мне сказали. Около тысячи человек, — ответил я.
— И тебя ничего не смущает? — заинтересовался Соксон.
— А что его должно смущать? — Касрг усмехнулся. — Он же второй части не знает. Шрам, а знаешь, сколько мудрецов было в Империи Сангари на момент переселения?
— Нет…
— Больше двухсот тысяч человек, Шрам, — грустно ответил Ксарг. — Столько нашей Империи даже в лучших мечтах привидеться не может.