Позолоченный ключик

Александрова Наталья Николаевна

— Здравствуй, голубь, — ответил старик. — На здоровье не жалуюсь. Вот на скуку… Никаких событий в моей жизни, никаких впечатлений! Единственная радость — с хорошим человеком в шахматишки перекинуться. Кстати, ты мне прошлый раз проиграл — так не хочешь ли отыграться? Развлеки старика!

— Почему бы и нет? Давайте сыграем партию…

Иван Игнатьевич поставил на стол доску, расставил фигуры и махнул рукой. Тут же рядом с их столиком появилась черненькая девушка в коротком белом платье.

— Принеси-ка нам, голубка, две чашечки кофе… Ну, ты же знаешь,

по моему рецепту — крепкого, горячего и непременно с коньячком. А ты, голубь, можешь еды какой-нибудь заказать — вам, молодым, всегда есть хочется!

— Ну, отчего же нет… — Лёня заглянул в меню. — Вот это, к примеру, что такое — «Восход над саванной»?

— Это замечательный десерт, изобретение нашего шеф-повара, — заворковала официантка. — Нежный сливочный сыр из буйволиного молока с джемом из фейхоа и маракуйи…

— Пусть будет «Восход над саванной»! — согласился Маркиз.

Официантка приняла заказ и безмолвно удалилась.

Иван Игнатьевич сделал первый ход и взглянул на Маркиза.

— Ну, выкладывай, голубь сизокрылый, зачем пожаловал. Ведь не за тем же, чтобы со стариком фигурами постучать…

Лёня сделал ответный ход и проговорил:

— Конечно, сыграть с вами приятно, но вы правы — мне, как всегда, нужна ваша консультация. Вы ведь практически всех интересных людей в городе знаете…

— Ну, всех не всех, но кое-кого знаю. Во всяком случае, тех, кого стоит знать.

— Так вот, что вам говорит такая фамилия — Нестеренко?

— Фамилия-то самая обыкновенная, — протянул Иван Игнатьевич и передвинул очередную пешку. — Распространенная фамилия. А имя-отчество у этого Нестеренко имеется?

— А как же! Рудольф Андреевич его зовут.

— Вот как! — Иван Игнатьевич бросил на Лёню быстрый настороженный взгляд. — Ты ведь, голубь, помнишь мой тариф?

— Конечно, помню. — Лёня достал бумажник и на мгновение замешкался. — Не знаю только, в чем вы сейчас берете — в долларах или в евро?

— Прямо даже и не знаю… — Иван Игнатьевич задумался. — Курс скачет, как кошка в марте… Давай-ка, голубь, в рублях по курсу!

Лёня отсчитал нужную сумму и передал ее старичку.

— Ну, так что вы скажете насчет Рудольфа Андреевича Нестеренко?

— Что я тебе могу сказать… Серьезный он человек, опасный. Был, по крайней мере. Кто ему дорогу переходил — долго на земле не заживался. Даже серьезные авторитеты его побаивались. Кличка у него была соответственная — Тесак. Правда… — Иван Игнатьевич переставил ладью. — Правда, у него, как и у меня, все в прошлом. Ушел на покой Рудольф Нестеренко. Денег заработал прилично и отошел от дел. А тебе, голубь, между прочим, шах…

— В общем-то, вы мне ничего нового не рассказали. — Лёня двинул вперед слона. — Это я все и так знал. Теперь, кстати, вам шах.

— А чего же ты хотел, голубь? Тебе снова шах…

— А вот чего бы я хотел: узнать, чем он сейчас живет, что его интересует, по какой дорожке к нему можно подкатиться.

— Ну, для начала тебе скажу, что подкатываться к нему без большой надобности не стоит. Я же сказал, что он — человек серьезный, и хоть

и отошел от дел, привычки прежние остались. Но ты, я думаю, и сам это понимаешь, ученого учить — только портить. А вообще, подумай, голубь сизокрылый, чем может интересоваться старый человек вроде меня? Что ему от жизни нужно? Чашку хорошего кофе, да чтобы было с кем партию в шахматы сыграть. Он ведь, Рудольф, тоже заядлый шахматист. Бывало, играли мы с ним… Вот еще, кстати, что он любит — хорошие старинные шахматы. У него бо-ольшая коллекция! Каких только шахмат нет — и индийские, и немецкие средневековые, и испанские… Из слоновой кости, из камней самоцветных, из кораллов… И все новые собирает, повсюду ищет — к Сигизмунду в магазин каждый вторник наведывается, узнать, не появилось ли чего нового… Так что если и правда хочешь к нему ключик подобрать — найди хорошие шахматы…

Сигизмунд Лисовский был известный всему городу антиквар.

— Зачем же ему ездить? — переспросил Маркиз. — Он ведь может по телефону у Сигизмунда все узнать.

— Ну ничего ты, голубь, не понимаешь! — вздохнул Иван Игнатьевич. — Нам, старым людям, жить скучно, нужно хоть куда-то выбираться. Он к Сигизмунду приедет, поговорит, старые времена вспомнит, в старых вещичках пороется — все какое-то развлечение! Опять же, привык за много лет, а привычка, сам знаешь, голубь, — вторая натура! Так что найди хорошие шахматы — и выйдешь на Рудольфа.

— Спасибо вам, Иван Игнатьевич! Кстати, вам снова шах, а также на этот раз и мат.

— Неужели? Ох, и правда! Заговорил ты мне зубы, голубь… Ну да ладно, тебе проиграть не обидно, ты игрок приличный. Кстати, помню, играли мы с Рудольфом в шахматы. В общем, разыгрывали вариант испанской партии, и на двадцать восьмом ходу поставил мне Рудольф шах. Я запаниковал, поторопился и допустил ошибку — защитил короля конем…

Иван Игнатьевич быстро расставил шахматы на доске, чтобы показать Маркизу позицию:

— Вот видишь, поставил сюда коня, а Рудольф в ответ пожертвовал слоном, пошел ладьей и поставил мне мат. А потом, дома уже, подумал я немного над этой позицией и понял: надо мне было этим конем пожертвовать, так вот и так, — старик переставил фигуры. — И тогда я бы выиграл. Видишь?

— Да, интересно… — Лёня внимательно взглянул на доску. — В общем, спасибо вам, Иван Игнатьевич, вы мне очень помогли!

— Не за что, голубь, не за что! Заходи, если что. Кофейку выпьем, в шахматишки перекинемся…

Вернувшись домой, Лёня позвонил своему старинному знакомому Ивану Францевичу Миллеру.

Миллер был ювелиром, причем старой, настоящей школы. Он не устраивал выставки своих изделий, не проводил пиар-акции и рекламные кампании. Более того, у него не было даже собственного магазина. Но настоящие знатоки ювелирного искусства высоко ценили его изделия и платили за них очень большие деньги, так что Иван Францевич был далеко не бедный. Лёня познакомился с ним в давние времена, через своего друга и учителя Аскольда (того самого, в честь кого получил свое имя Лёнин кот).