Позолоченный век
Шрифт:
Работы продолжались неделю за неделей, под конец не только днем, но и ночью. Партии рабочих сменяли друг друга, и штольня с каждым часом, дюйм за дюймом, фут за футом, забиралась все глубже в гору. Филип был во власти неотступной тревоги и надежды. Каждый раз, как наступал день уплаты жалованья рабочим, он видел: деньги тают, а то, что шахтеры называют "приметами", все еще очень неопределенно.
Жизнь, которую они вели, была очень по душе Гарри, чью беззаботную веру в успех ничто не могло поколебать. Он без конца какими-то ему одному понятными способами высчитывал вероятное направление пласта. Он вертелся среди рабочих с видом самого занятого человека
Лето было в разгаре. Филип постоянно сообщал мистеру Боултону, что работа идет полным ходом, - но и только; и не слишком весело было ему посылать в Филадельфию такие вести в ответ на вопросы, которые, как ему казалось, становились все тревожнее. Его и самого терзал страх, что все деньги выйдут прежде, чем найден будет уголь.
В это время Гарри вызвали в Нью-Йорк на процесс Лоры Хокинс. Возможно, что понадобится и присутствие Филипа, писал ее защитник, но есть надежда, что суд будет отложен. Они все еще не получили важных свидетельских показаний, и он надеется, что судья не заставит их явиться на процесс неподготовленными. Есть много причин для отсрочки - причин, о которых, конечно, не упоминается, но как будто и нью-йоркский судья иной раз в состоянии их понять, потому он и обещает отложить дело по просьбе адвокатов, хотя просьба эта совершенно неосновательна с точки зрения широкой публики.
Гарри поехал, но скоро вернулся. Процесс отложили. С каждой неделей, которую нам удается выиграть, сказал ученый юрист Брэм, наши шансы на успех возрастают. Народный гнев недолговечен.
ГЛАВА XVIII
ФИЛИП ЕДВА НЕ НАШЕЛ УГОЛЬ
Солнце заблистало, но не надолго: блеснуло и скрылось*.
______________
* В подлиннике по-русски (Прим. перев.).
"Mofere ipa eiye na".
– "Aki ije ofere li obbe"*
______________
* "Я чуть не убил птицу".
– "Из чуть жаркого не сделаешь" (йорубск.).
– Нашли!
Эта ошеломляющая весть раздалась среди глубокой ночи у входа в палатку, где крепким сном спал Филип, - и сон мигом слетел с него.
– Что?! Где? Когда? Уголь? Покажите! Хорош ли?
– сыпал он вопросами, наскоро одеваясь.
– Гарри, проснись, друг! Прибывает транспорт с углем. Нашли, а? Ну-ка поглядим!
Десятник опустил свой фонарь на землю и подал Филипу черный камень. Ошибки быть не могло: это был твердый блестящий антрацит, поверхность свежего излома сверкала при огне, точно полированная сталь. В глазах Филипа он затмил своим великолепием все алмазы мира.
Гарри пришел в восторг, но Филип от природы был человек осторожный, и он спросил:
– А вы уверены в этом, Роберте?
– То есть в чем? Что это уголь?
– Нет, что это главный пласт.
– Да, пожалуй. Похоже, что это он и есть.
– Вы с самого начала так думали?
– Нет, этого не скажу. С самого начала не думали.
– И что же?
– Слой был довольно толстый, по виду вроде бы и пласт... по виду даже наверняка пласт. Вот мы и пошли по нему. Чем дальше, тем он лучше выглядит.
– Когда вы на него наткнулись?
– Часов в десять.
– Значит, вы шли по нему часа четыре?
– Да, часа четыре с лишком.
– Ну, за четыре часа много пройти нельзя, верно?
– Это да. Больше отбивали да дробили породу.
– Что ж, похоже, что это и впрямь пласт, а все-таки примет не хватает...
– Конечно, лучше бы они были, мистер Стерлинг, но мне случалось встречать на своем веку хорошие, богатые месторождения и без этих примет.
– Что ж, и это хорошо.
– Да знаете, есть богатые, солидные шахты - Юнион, Алабама, Блэк Могаук - и всюду на первых порах все выглядело в точности как здесь.
– Ну что ж, как будто становится легче на душе. Думаю, мы его и в самом деле нашли. А про Блэк Могаук, помнится, и я слыхал.
– Смело вам могу сказать, я-то верю, что мы нашли уголь. И рабочие тоже верят, а они народ опытный.
– Ну-ка, Гарри, пойдем посмотрим, спокойней будет, - сказал Филип.
Час спустя они возвратились довольные и счастливые.
В эту ночь им больше не спалось. Они закурили трубки, положили на стол образчик угля - и он стал средоточием всех их мыслей и разговоров.
– Разумеется, - сказал Гарри, - сюда надо будет провести железнодорожную ветку, а в гору - фуникулер.
– Ну, теперь на это нетрудно будет достать денег. Мы могли бы хоть завтра выручить кругленькую сумму. На такой уголь, да в какой-нибудь миле от железной дороги, охотники всегда найдутся. Интересно, предпочтет Боултон продать шахту или захочет сам разрабатывать?
– Наверно, разрабатывать, - сказал Гарри.
– Должно быть, вся эта гора - сплошной уголь, надо было только до него добраться.
– А может быть, это и не такой уж мощный пласт, - усомнился Филип.
– А может, очень даже мощный. Сорок футов толщиной, пари держу! Я ведь тебе говорил. Я с первого взгляда понял, что тут дело стоящее.
Потом Филип решил написать друзьям и сообщить, что наконец-то им всем повезло. Мистеру Боултону он написал короткое деловое письмо, стараясь сохранять самый спокойный тон. Они нашли уголь превосходного качества, но не могут еще сказать с полной уверенностью, каковы размеры пласта. Разведка продолжается. Написал он и Руфи, но хотя письмо его дышало жаром, то не был жар пылающего антрацита. Филипу не приходилось искусственно подогревать свое перо и раздувать пламень сердца, когда он принимался писать Руфи. Но надо признать, что никогда еще слова не лились так свободно, и он не отрывался от писания добрый час, дав полную волю разыгравшемуся воображению. Читая это письмо, Руфь заподозрила, что автор слегка помешался. И только дойдя до постскриптума, она поняла, откуда такая восторженность. Приписка гласила: "Мы нашли уголь".
Новость эта оказалась как нельзя более кстати. Никогда еще мистеру Боултону не приходилось так туго. У него было с десяток прожектов, любой из них мог принести ему богатство, но все они чахли на полпути и в каждый требовалось вложить еще самую малость, чтобы не пропали те деньги, которые он в них уже вложил. Вся его недвижимость до последнего клочка была заложена и перезаложена, даже тот глухой пустырь, на котором вел свои розыски Филип и который не имел никакой рыночной ценности, если не считать обременявшего его долга.