Позолота
Шрифт:
В ее усталой голове крутились воспоминания о прошедшей ночи. Еще вчера, Серильда имела дерзость надеяться, что ей ничто не угрожает. Что они с отцом в безопасности. Находясь за много миль от Мерхенфельда, они высматривали и воронов с пустыми глазницами и были уверены, что приняли все меры предосторожности.
Но Эрлкинг нашел ее. Нашел их.
Не будь она такой дурочкой, не попытайся убежать, отец был бы сейчас дома. Ждал бы ее.
Серильда попыталась убедить себя, что, возможно, он и правда сейчас дома, ждет ее. Очнулся с тяжелой головой, весь в синяках, со смутными воспоминаниями об Охоте, но в целом
Ей хотелось надеяться, что именно так и случилось с ее отцом. Он, должно быть, уже добрался до дома – или спешит туда изо всех сил, желая поскорее встретиться с ней.
Так сказала себе Серильда и приказала своему сердцу поверить в это.
Скоро они опять будут вместе, и теперь-то она уже не повторит глупой ошибки. Теперь ей ясно, как они были наивны, полагая, будто от Ольхового Короля так просто сбежать.
Есть ли во всем мире такое место, спрашивала себя Серильда, где Эрлкинг и его Дикая Охота не могли бы ее найти? Но стоило ей об этом подумать, как немедленно возник другой вопрос. А она действительно все еще хочет сбежать?
Серильда понимала, что, если не найдет выхода, ее ждет только один конец. Эрлкинг обнаружит ее ложь, убьет ее и выставит ее голову на стене замка.
Но она хотела узнать, что произошло с ее матерью много лет назад. Ведь если мама осталась при дворе нежити, разве Серильда не обязана попытаться освободить ее? Помочь ее духу обрести покой и отправиться наконец, в Ферлорен? Она ведь всего лишь хотела провести с Дикой Охотой одну ночь свободы. Она не заслужила того, чтобы навсегда застрять в этой ловушке.
А еще в мыслях Серильды постоянно присутствовал другой призрак, или кто он там на самом деле.
Злат.
Его поцелуй навсегда врезался ей в память – жаркий, отчаянный, тоскливый.
Пожалуйста, прости меня.
Она прижала пальцы к губам, пытаясь повторить то ощущение. Но вчера ей казалось, что земля ушла из-под ног, а сейчас это были просто ее онемевшие от холода пальцы. Серильда потерла руки, подышала на них, согревая. Ей хотелось верить, что поцелуй что-то значил, хотя бы потому, что это был ее первый поцелуй. Она ни за что в этом не призналась бы, но она мечтала именно об этом. Она много раз фантазировала о том, как влюбляется то в принца, то в благородного разбойника. Воображала, как встретит героя, который оценит ее ум, обаяние и храбрость и сочтет их настолько неотразимыми, что ему останется только обнять ее и целовать до тех пор, пока у нее не закружится голова и не захватит дух.
Поцелуй Злата был быстрым и внезапным, как удар молнии. И, тем не менее, у нее закружилась голова и дух захватило. Но почему? Как ни хотелось ей думать, что он нашел ее неотразимой, трезвый голос рассудка предостерегал: наверняка все не так романтично.
Злат был пленником. Молодой человек, почти мальчик, заточенный в одиночестве в стенах замка – одни боги знают, сколько времени он здесь провел без общения, без малейшей надежды на ласку и нежность.
До этой ночи.
До нее.
На ее месте могла оказаться любая.
Как бы то ни было, Злат был
Но Серильда слишком много фантазировала о героях и всяких подвигах, чтобы не обратить внимания на искру возбуждения при мысли о спасении матери (если, конечно, та нуждалась в спасении).
О спасении Злата.
О спасении… всех и каждого.
А если с ее отцом случилось что-то ужасное, то она сделает все, чтобы Эрлкинг за это поплатился.
Внезапно мысли о мести рассеялись, Серильда остановилась и осмотрелась. Она была уверена, что почти добралась до большого зала, но коридор, который должен был повернуть налево, вел направо, и Серильда больше не была уверена, что идет в правильном направлении.
Она зашла в комнату, где не было ничего, кроме паутины и книжных полок. Выглянув в окно, попыталась сориентироваться. Внизу было озеро, хлестал дождь, ветер гнал клочья тумана, скрывавшие далекий берег. По тому немногому, что удалось разглядеть, Серильда определила, что находится где-то недалеко от северо-западного угла донжона. С удивлением она увидела внизу, между башней и внешней стеной, еще один двор, который настолько зарос сорняками и кустами, что был похож на дикий сад.
Затем ее взгляд упал на башню, и она вспомнила недавний разговор со Златом, в котором он упомянул юго-западную башню. Он сказал, что это его любимое место, оттуда он любит смотреть на город, на людей.
Серильда никогда не могла долго сопротивляться любопытству. Если Злат – что-то вроде призрака, возможно его дух и сейчас в замке? Может быть, он видит ее? Эта мысль была довольно пугающей. И немного утешительной.
Она вспомнила о друде, напавшей на нее.
И о канделябре, напавшем на друду.
Мог ли это быть…
Серильда вернулась в зал, теперь она двигалась быстрее, стараясь запоминать каждый поворот, чтобы не заблудиться снова. На каждом углу останавливалась, проверяя, нет ли рядом злых духов или разъяренных птиц. Она попыталась представить себе крепость и ее многочисленные башни. Перед ее мысленным взором начала разворачиваться карта. Миновав еще одну дверь, ведущую к винтовой лестнице, она догадалась, что это самая низкая башня на западной стене.
И все это время никто не подавал признаков жизни. Или смерти. Никаких криков. Ни одного нахткраппа, таращившего на нее пустые глазницы. Казалось, Серильда здесь одна. Только она и тихий звук ее шагов по потертому ковру.
Она проходила между бесконечных дверей, и в голову лезли все новые вопросы. Она заметила арфу, которая, очевидно, много лет стояла среди разбросанных по полу пожелтевших страниц с нотами. Кладовую, полную затянутых паутиной винных бочек. В прогнивших деревянных сундуках и под обивкой скамеечек для ног жили крысы и мыши.
Так она шла, пока за еще одной открытой дверью не увидела еще одну винтовую лестницу.
Подняв юбку, Серильда стала подниматься в башню мимо ниш, пустых пьедесталов и статуи рыцаря в доспехах, держащего большой щит. Нижняя половина щита была отломана. После четвертого витка лестница выпрямилась и теперь вела к люку на потолке.