Позор рода, или Выжить в академии ненависти
Шрифт:
Я отталкиваю Майрока и делаю шаг назад, замирая у края площадки. Снова становится холодно, но едва обращаю на это внимание.
— Я сама убью его. А потом убью тебя, потому что ты всё равно виноват, — последнее добавляю уже не так уверенно. Внутри что-то противится, я всё спихиваю на истинность.
Майрок ухмыляется:
— Я бы посмотрел на это.
Он не верит, что у меня получится убить его. Я и сама понимаю, что даже когда мы избавимся от истинности, между нами всегда будет нечто большее, чем давняя вражда. Нечто личное. Мы уже смотрели в души друг друга. Этого
— Неужели ты действительно хочешь занять место дяди? — разбивает тишину Флейм.
Скептицизм в его голосе раздражает. Я не слабая.
— Я справлюсь. Потому что всегда была к этому готова. Отец говорил, что у меня есть выбор — стать главой рода, или передать всё брату. Он ни к чему не принуждал. И я свой выбор сделала.
— Если мы избавимся от меток, шанса встретить истинных у нас больше не будет. Не уверен, что хочу от этого отказываться.
Мне кажется, что я ослышалась. Сердце замирает в груди. Не понимаю… Флейм просто подначивает меня или абсолютно серьёзен?
— Ещё вчера ты говорил совсем по-другому, — напоминаю я с тревогой в голосе. — Сам хотел избавится от меня. Вспомни, чья я дочь!
— Я изменил решение. Мне устраивает то, что происходит между нами. Я часто думаю о том, что буду делать с тобой, Медея. Засыпаю и просыпаюсь с этой мыслью.
Майрок произносит эти слова, и я буквально вижу, как маска мнимого спокойствия и безразличия сползает с его лица, обнажая голод. Который передаётся и мне, его эмоции накрывают с головой. Низ живота сводит желанием так сильно, что я стискиваю ноги и больно прикусываю внутреннею сторону щеки, чтобы прийти в себя.
— Прекрати, мы избавимся от метки, и каждый пойдёт своей дорогой, — раздражённо бросаю я.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Майрок хватает меня за талию, притягивая к себе. Я упираюсь спиной в его мощное тело и замираю, задыхаясь от бессильной ярости.
Рука Флейма медленно ползёт по моему животу, гладит рёбра. Едва Майрок хочет коснуться груди, я сбрасываю его руки и разворачиваюсь, кипя от негодования.
— Хватит вести себя так, будто я твоя собственность!
— Ты замёрзла, — говорит он склоняясь к моему уху. А затем снимает свой камзол с нашивкой академии, надевает мне на плечи и разворачивает в сторону входа в здание.
— Иди, — мне ощутимо прилетает по ягодицам.
Шлепок такой сильный, что из меня вырывается протестующий крик:
— Прекрати вести себя так, будто я кусок мяса!
— В кармане, Медея, — произносит Майрок, а затем крылья расправляются за его спиной, обдавая меня жаром. Флейм взмывает в воздух, стремительно облетает площадку и устремляется вниз. Сердце испуганно сжимается, я подбегаю к краю, в глазах темнеет от страха за Майрока. Он же может разбиться!
Но я вижу Флейма почти сразу. Он — маленькая огненная точка внизу. Парит над деревьями и стремительно удаляется прочь.
— Придурок, сам же сказал, что у него тоже проблемы с магией. Вдруг бы что-то случилось, — бормочу я, закутываясь в его пиджак.
Везёт огненным, им всегда жарко.
Вдруг вспоминаю, что Майрок сказал про карман. Засовываю руку и чувствую холод металла.
Глава 17.3
Я вхожу в здание академии, но не тороплюсь снять камзол Майрока, хоть он и достаёт мне почти до колен. Одежда пахнет им, и я нахожу в себе силы признаться, что мне нравится ощущать его рядом. Так безопаснее. Казалось бы, безумие… но я чувствую, что пока могу держать опасного зверя на поводке.
Стоило стать чуточку ласковее, и Майрок дал мне кулон! Послушал меня. И даже был по-своему заботлив, как чудовищно бы это не звучало в нашем случае.
Я быстро спускаюсь по ступенькам, думая заскочить в столовую и перекусить. Обычно для опоздавших оставляют пару булочек с корицей или ванилью. Я люблю с корицей, так что рассчитываю на них.
По пути снова встречаю Лину, она стоит в компании Рикарда. Быстро снимаю камзол Флейма, ещё не хватало, чтобы кто-то его узнал.
Рикард приветливо здоровается со мной, сестра тоже мило улыбается и отпускает какой-то комплимент, будто мы и правда подружки. Странно, учитывая, что неделю назад она просила меня держаться подальше, а то ещё её драгоценный Рикард увидит, что она водится с таким изгоем, как я. И что с тех пор могло измениться? Неужели она правда одумалась? Вряд ли.
Взяв любимую булочку с корицей, я решаю прогуляться к реке. Я иногда так делаю, когда хочется подумать. На улице почти нет адептов, я быстро дохожу до реки. Здесь среди деревьев есть старенький причал. Доски на нём уже начали гнить. Осторожно ступая по деревянной поверхности, я подхожу к краю и сажусь, свешивая ноги. Они почти достают до воды.
Пиджак Майрока снова на моих плечах, а кулон я ещё раньше предусмотрительно спрятала в сумку в потайной кармашек.
Едва я откусываю первый кусочек булочки, задумчиво глядя на воду, как слышу чьи-то негромкие голоса и смех. Странно… обычно здесь никого не бывает.
Не проходит и минуты, как голоса становятся громче. Но больше всего меня смущает странное, будто собачье подвывание.
Я оборачиваюсь и вижу, что по той же тропинке, по которой пришла я, идут трое адептов первогодок. Я отлично их помню, они уже позволяли себе бросать на меня презрительные взгляды, но дальше этого дело не заходило.
Я хочу встать и уйти, мне проблемы не нужны. Поднимаюсь на ноги, беру сумку и быстро покидаю причал. Бросаю на пришедших короткий взгляд исподлобья, и вдруг понимаю, почему на меня они особо не обращают внимание.
— Зачем вам пёс Вудс? — вырывается у меня.
Сладусик сидит в сумке у одного из них. И явно не по своей воле. У маленькой собачки перемотана пасть, чтобы он не мог кусаться, и судя по всему он связан чем-то магическим, потому что даже не двигается. Лишь огромные глаза испуганно вытаращены и глядят с ужасом.
— Не мешай нам веселиться, — бросает мне один из парней.
— С дороги, — поддерживает его другой.
Я отступаю в сторону и смотрю, как они идут к причалу.
— Проверим, умеет ли гадёныш плавать!