Позови меня, любовь

Райли Юджиния

— Ты уклоняешься от моих вопросов, дорогая. При слове «дорогая», произнесенном с искренним чувством, вместо привычных та cherie и та belle, Белла метнула на Жака быстрый взгляд. Но когда певец игриво подмигнул ей в ответ, она едва не застонала от разочарования. Ох, негодяй слишком хорош собой, слишком хитер и ловок в умении проникать сквозь ее линию обороны и дразня держит ее на коротком поводке.

— Возможно, когда-нибудь я расскажу вам немного больше, — промолвила девушка, слегка задыхаясь, и занялась окунем.

— Что ж, ответ довольно честный, — сказал Жак. — Но запомни, Белла. Мы с тобой более

похожи, чем ты предполагаешь.

— В чем?

— Мы оба очень целеустремленные и волевые. Я тверд в своем намерении овладеть тобой, а ты тверда в своем намерении сопротивляться. Но кто, по-твоему, победит, ma petite?

После его настойчивых ухаживаний Белла уже не была уверена, что победит, и, главное, сомневалась в том, что хочет победить. Однако она смело заявила:

— По-моему, мистер Лефевр, у вас нет ни единого шанса.

Он рассмеялся от всей души.

— Белла, я считал тебя сумасбродной… но никогда не подозревал, что ты самоуверенна!

— Самоуверенна! О-о-о! — От досады она чуть было не запустила в него ложку. Но удержалась, потому что он так мило смотрел на нее…

Остаток ужина Жак продолжал наливать Белле шампанское и подшучивать над ней. К тому времени когда несколько девиц из кордебалета появились на сцене в красных атласных, весьма откровенных платьях, Белла уже испытывала приятное головокружение. Девушки выстроились в шеренгу и стали лихо отплясывать канкан под звуки «Улиц Каира», высоко поднимая длинные ноги в черных ажурных чулках. Понаблюдав за танцем минуту-другую, Жак с улыбкой повернулся к своей даме:

— Тебе нравится, та cherie?

— О да! Еда прекрасная и музыка замечательная.

— А кордебалет?

Белла сморщила носик.

— Тут я оставлю свое мнение при себе.

Он бросил на нее удрученный взгляд.

— Стало быть, ты так и не простила мне дневные шалости?

Девушка посерьезнела.

— Жак, вы никогда не задумывались о последствиях своего неразборчивого волокитства? Нельзя же бегать за каждой юбкой! Скажите, вы намерены переспать с каждой?

— Разумеется, нет! — возмущенно воскликнул он. — Я просто обожаю всех девочек в нашей труппе, и они обожают меня. Я получаю удовольствие, заигрывая с ними, потому что мой принцип — не проходить мимо радостей жизни, Я целую их, чтобы показать, как они мне нравятся, молоденькие и хорошенькие. Это отнюдь не значит, что я каждую хочу соблазнить.

— Ах, так это все невинные поцелуи? — усмехнулась Белла.

— Да.

— Если вы относите поцелуи к мелким необходимым радостям жизни, то отчего же так возмутились, когда Андре поцеловал меня сегодня на сцене? Ведь он всего-навсего хотел показать, что я ему нравлюсь, такая молоденькая и хорошенькая!

Жак наморщил лоб.

— Потому что его поцелуй не невинный. Он пытается соблазнить тебя!

— Точно так же, как и вы.

— Жак широко улыбнулся.

— Ну да, верно.

Белла в сердцах бросила салфетку на стол.

— Наглый распутник! Ни на секунду не поверю в целомудрие ваших поцелуев. Знайте, рано или поздно какой-нибудь взбешенный муж или ухажер одной из ваших жертв выйдет на сцену во время спектакля и убьет вас.

Тенор рассмеялся.

— Чему быть, того не миновать. Вывод один — надо наслаждаться, пока можем. Разве я не прав, та belle?

— Вы просто

невыносимы!

Веселье Жака было прервано появлением Эбнера. Остановившись у их столика, он сказал:

— Мистер Лефевр, Генри просит вас подняться на сцену и спеть для почтенной публики.

Жак нахмурился.

— Он что, не видит — я с дамой!

— С позволения дамы, сэр, — сказал Эбнер, любезно улыбаясь Белле.

Белле было достаточно одного взгляда на лицо Жака, чтобы понять, как страстно ему хочется выступить. Девушку кольнула горькая мысль: Жак готов променять общение с ней на пение. Несмотря на его заверения, что у них много общего она не могла не видеть — он истинный артист, тоскующий по публике, поющий и живущий напоказ, купающийся во внимании других. Как это не похоже на нее! И сможет ли какая-либо женщина, пусть трижды идеальная, владеть его сердцем в большей степени, чем сцена?

— О, конечно же, идите. Я с удовольствием послушаю, — с легкой грустью сказала Белла.

— А ты споешь вместе со мной?

Неожиданный вопрос застал девушку врасплох.

На лице Жака была написана такая нежная мольба, что она чуть было не пошла к сцене. Однако наваждение длилось четверть секунды. Белла отрицательно покачала головой. Жак вздохнул, чмокнул ее в щеку и зашагал к сцене.

Пока он пел своим гипнотизирующим тенором одну за другой популярные песни, Белла терзалась пустыми сожалениями, представляя себя рядом с ним на сцене. Махнуть бы на все рукой и выйти к публике! Особенный восторг присутствующих вызвала песня «Я люблю тебя как прежде». Исполняя ее, Жак не сводил глаз с Беллы, и она ощущала, как ее щеки пылают от волнения. Она знала, что он поет исключительно для нее, и это наполняло девушку противоречивыми чувствами. Каким образом пение отдаляет их друг от друга и в то же время сближает?

В перерывах между пением, когда Жак отходил перевести дыхание в глубь небольшой сцены, вокруг него роились танцовщицы. Они дергали тенора за рукава, кокетничали и смеялись, открыто флиртуя с ним. Белла ничего не могла с собой поделать — кровь стучала у нее в висках. А когда две девицы потащили Жака на сцену исполнять с ними канкан, она распалилась еще больше. Конечно, этот негодяй согласился, обнял девиц и с довольной улыбкой закидывал ноги!

Публика пришла в восторг — топала и улюлюкала, а троица так разошлась, что в какой-то момент чуть не упала со сцены. Однако Жак вовремя подхватил девиц, все трое сохранили равновесие и продолжали весело плясать при шумном одобрении зала. Белла пожалела, что ее кавалер не слетел со сцены и не ударился головой… Когда танец закончился, Жак вместе с девицами раскланялся и расцеловал обеих под дружные аплодисменты и крики одобрения публики.

Все, достаточно!.. Белла встала и, решительными шагами выйдя из салуна на палубу, остановилась возле перил. Кулаки у нее сжимались, она мучилась от бессильной ярости и ревности. Ни прохладный ветерок, ни чудесный вид Миссисипи в лунном свете — ничто не могло остудить гнева девушки. Она винила не только его, отчасти она и сама виновата — не способна открыться навстречу миру, наслаждаться жизнью.

Не прошло и нескольких мгновений, как за ее спиной появился Жак.

— Белла, что случилось? — встревожено спросил он, нежно обвив рукой талию девушки.