Позволь мне решить
Шрифт:
– Да ведь он давно мёртвый, - поразился мальчик, разглядывая лакированную палочку со знаменем. – Как же он расцветёт?
– Не знаю, - отрезала Кассандра. – У тебя будет время подумать, пока мы не вернёмся из Аверона! А теперь уходи, пока я не позвала стражу! Уходи, говорю, мне холодно и я хочу спать!
Спать ей, конечно же, не хотелось: после всего пережитого она едва ли сумела бы закрыть глаза. Но оставаться и дальше с баронетом-колдуном наедине было невозможно. Скорей бы утро, тогда она… хотя нет… поделиться ночным приключением с мамой она не могла: попросту не сумела
Велегор казался крайне удивлённым, даже растерянным. Молча он прошёл мимо кровати, остановившись рядом с ней, молча заглянул в глаза – Кассандре стоило большого труда выдержать этот взгляд – и так же молча шагнул к двери. Здесь он перехватил настольный флажок левой рукой, что-то пробормотал, рисуя в воздухе невидимые символы, и прислонился к двери всем телом. Девочка не успела даже вскрикнуть: Велегор попросту провалился сквозь деревянную створку, словно облокотился не о твёрдую поверхность, а о вязкую болотную жижу. В тот же миг синий шар под потолком погас, погружая спальню в полную темноту.
Секунду спустя Кассандра стояла одна в своей опочивальне, кутаясь в тёплый халат, и дрожала всем телом, расширенными глазами уставившись на закрытую дверь.
Глава 5. Семья
Зима всё решительнее входила в силу, с жадностью отбирая у осени последние тёплые дни. За городом её близость чувствовалась ещё острее: утром земля и садовые дорожки заметало первым мелким снегом, по ночам за окнами выл морозный ветер.
Велегор скучал.
Януш не знал, что изменилось с того дня, когда они приехали в Галагат, но перемены в сыне чувствовал сердцем. Равнодушие мальчика при виде унылых валлийских пейзажей сменилось эйфорией от жизни во дворце, и скатилось в беспросветную тоску в тот день, когда они переехали в загородный особняк.
Лекарь его отчасти понимал: здесь не было новых впечатлений, бурлящих событиями дней, множества интересных лиц. На столичные развлечения Галагата Велегор смотрел безучастно. Мальчик и вовсе отказался бы от поездок в город, если бы не еженедельные службы в храме Единого.
Особняк, подаренный им Нестором, был небольшим, но штат прислуги в нём при Ликонтах включал дворецкого, повара, конюха и нескольких горничных. Януш взял лишь двух человек – немолодую кухарку и её сына, который выполнял всю мужскую работу по дому, включая уход за лошадьми. Он не смог бы позволить себе и этого, если бы не настойчивая забота друга. Нестор буквально впихнул ему в руку толстый кошель, срезав слабые возражения грубоватой фразой:
– Аванс. Кто знает, когда нам пригодится твоя помощь.
В старой лаборатории, обустроенной с тыльной стороны особняка, лекарь обнаружил ещё один такой же кошель прямо на столе, с короткой запиской: «Велегору на пряники». Януш только головой покачал: Нестор не менялся с годами. Такой же предусмотрительный, прячущий свой проницательный, расчётливый ум под маской невежества и нахальства. Впрочем, масок у Нестора было много.
Марион с дочерьми уехала три недели назад. Заскучавший без семьи король задержал лекаря с сыном во дворце, чтобы насладиться общением с вновь обретённым другом, но без юных принцесс погрустнел уже Велегор. Мальчик стал беспокойным, раздражительным, мрачным, и Януш не сразу догадался о причине плохого настроения.
По правде, лекарь до сих пор надеялся, что понял его неправильно.
– Поедем на прогулку? – предложил он, обращаясь к уткнувшемуся в окно сыну.
Велегор встрепенулся, неловко задевая локтем толстый трактат о растениях, который отобрал в библиотеке особняка, и с надеждой глянул на отца.
– Верхом?
Януш кивнул.
– Но там же холодно, - сын без удовольствия поглядел на припорошенную инеем дорожку.
– Заболеешь – вылечу, - пообещал лекарь.
– А ты?
– А я здесь вырос, - улыбнулся Януш. – Мне нравится свежий воздух.
– Ты же хотел поработать в лаборатории, - неуверенно протянул Велегор.
– Успею. День только начался. Больше нет отговорок?
Сын ухмыльнулся, вскакивая на ноги, тряхнул длинными волосами:
– Поехали!
Януш не удержался, притянул его к себе, целуя в висок.
– Ты постричься не хочешь? – спросил он.
– Не, - мотнул чёрными прядями Велегор. – А вот… ну, чтобы… - мальчик провёл руками по своему телу, на миг задумался. – Пап, я сильно страшный?
Именно в этот момент Януш и понял, что не ошибся. На душе сразу стало тоскливо.
– Ты не страшный. С чего такие вопросы?
– Девочкам я не нравлюсь, - буркнул Велегор, опуская голову. – Пугаю.
– Что за глупости? – улыбнулся Януш. – Вы же так здорово играли с Каллистой…
– Она маленькая ещё, - отмахнулся Велегор. – А Кассандра… не хочет со мной дружить.
– Хочешь, чтобы тебя все любили? Так не бывает.
– Не все.
Велегор поднял глаза, и Януш не удержался:
– Тебе нравится Кассандра?
Сын неопределённо пожал плечами, а лекарь едва не схватился за голову: на губах Велегора вновь появилась та самая улыбка, которая показалась ему незнакомой после первой встречи с принцессами. Сыну шёл всего одиннадцатый год, но что-то в его интонации, глазах, даже в этой странной полуулыбке внушало Янушу беспокойство. Велегор не шутил. И лекарь, к своему стыду, оказался совершенно не готов к подобному повороту событий.
– О Единый, только не говори мне, что из всех девочек мира ты выбрал дочь Марион! – вырвалось у него.
– Что? – удивился Велегор, и Януш взял себя в руки.
– Ничего, прости, - повинился лекарь. – Так чем же она тебе нравится?
– Ну… она красивая… умная… нет, не то! Не знаю… Просто…
Януш слушал и недоумевал. Он правда не думал, что сын способен на глубокие чувства и поступки. И пусть Велегор пока не говорил о серьёзности каких-либо намерений, Януш видел в его лице то самое упрямое любопытство, неутолённую жажду, вспыхнувший интерес, которые не позволят мальчишке спать спокойно, пока он не добьётся своего.