Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
— Не бойся. Нам просто нужно поговорить. Очень надо.
Он по-прежнему был раздражен, это не вызывало у Ани сомнений, но пытался говорить так, чтобы не пугать.
Этого оказалось достаточно, что девушка исполнила просьбу. Села, поняла, что самое время выпустить все же его руку, но не сделала это… Придержала у себя на коленях. На нее же и смотрела, почему-то чувствуя себя нашкодившим ребенком, хотя Корней ведь ни слова еще не сказал…
Они провели в тишине около минуты. Потом же Корнея сам высвободил руку, наверняка слышал, как Аня вздохнула, отпуская… Потянулся к ее лицу, знакомым обоим
— Я хочу, чтобы мы поговорили честно.
Корней произнес, смотря так, что возможности отвести взгляд — никакой… Аня снова сглотнула, дробно кивнула… Вряд ли он прочел в ее глазах готовность, скорее страх и тревогу… Но это его не остановило. И улыбнуться не заставило. Он был серьезен. Дал ей еще несколько секунд, чтобы настроилась, а потом произнес:
— Что ты знаешь о сексе, Аня?
Ночное происшествие могло бы позабавить Корнея. Наверное, даже должно бы позабавить. Это ведь мило — он ждал от Ани инициативности, она ее дала. Получил, чего хотел. Сама пришла, ничего не запрещала, ни в чем не ограничивала. Бери, что хочешь… Ни слова против не скажет. Беда лишь в том, что эта ее отчаянная инициативность — по незнанию. Очень опасная. В первую очередь — для нее.
Поэтому заставил себя вернуть на место майку. Поэтому попросил закрыться. Поэтому остался голодным и злым. Знал — сделал правильно. Но все равно испытывал раздражение.
Ведь именно поэтому так не хотел позволять себе же впутываться в отношения с малолеткой, которая просто не понимает… Ввиду своей наивности и рафинированного представления о мире… Не понимает, что выходя ночью на кухню ко взрослому мужчине, крутя перед ним задницей, всячески провоцируя, а потом пусть неосознанно, но поощряя, ты ступаешь на опасную тропку. Другая, взрослая, понимала бы. И не вышла, не будь она прочь заняться сексом на кухонном столе. А эта…
Творила, сама не понимая, что… И чем закончиться может тоже очевидно не понимая. И даже ведь нельзя сказать, что на него понадеялась — на его разумность и хладнокровие. Вообще ни на что не надеялась. Не думала просто. А так нельзя. Не только ему нельзя. Ей тоже.
Но она настолько не поняла, что рисковала ночью получить вторую серию секса на парковке — взрослого, лишенного особой красоты, зато с лихвой наполненного похотью и страстью, что утром продолжила вести ту же политику, явно считая ее успешной. Невзначай коснуться… Искренне улыбнуться… Поцеловать…
И наверняка ведь точно так же реагировала бы, прижми он ее к стене сейчас. Так же самоотверженно, откровенно… Отключив к чертям мозг вместе с инстинктом самосохранения. Базовым инстинктом. Без которого зайки мрут на раз-два. Из-за разбитых сердец, из-за того, насколько реальность отличается от того, что успела намечтать…
И пусть Корней понимал — разговор ей наверняка тоже дастся тяжело… Но тянуть-то куда? Судя по тому, как в нем отзывается эта ее наивность — такими темпами и смысла разговаривать не будет. И ему так даже лучше, наверное. Привычней. Да и он не обязан — в учителя не нанимался. Но ей-то… Вряд ли будет от этого лучше. А ему зачем-то важно, чтобы было хорошо…
Поэтому он увернулся от мягких губ, поэтому не «повелся» на проскочившую во взгляде обиду,
Никогда не обсуждал такого ни с одной из своих партнерш — не было необходимости. Но с Аней понимал очень четко — иначе нельзя.
И не удивился, когда на его вопрос:
— Что ты знаешь о сексе, Аня? — девушка сначала шире открыла глаза… Открыла рот… Замерла на секунду, а потом уставилась в колени… При этом не прикрытые волосами уши стали бордовыми. Дернулась даже встать, но вовремя одумалась, потому что… Догонять и настаивать Корней бы не стал. Видимо, она это поняла.
— О с-сексе… — повторила, соскальзывая взглядом со своего колена на его… — В-все, н-наверное… — произнесла не то, чтобы сильно уверенно… — В теории… — а дальше практически выдохнула, на секунду вскидывая взгляд на мужское лицо.
Вероятно, думала, что этот ответ вызовет у Корнея улыбку, но он просто кивнул, уверенный в том, что ни иронии, ни сарказма в его выражении нет совершенно. Впрочем, как и в мыслях.
— Ты с мужчиной не была никогда, я правильно понимаю? — Корней снова спросил, Аня снова вздохнула. Смотрела вниз, кивнула… — Почему? — судя по тому, что снова глянула — но на сей раз с легким прищуром, будто сомнением, такой вопрос точно получить не ожидала…
— Не хотелось… — и ответила то, что он должен был «съесть». Потому что под «не хотелось» ведь скрыть можно что-угодно. В ее случае, к примеру, наверняка что-то облачно-наивное. Над чем большинство посмеялось бы просто. Скорее всего, думает, что и он бы посмеялся.
— Это не ответ, Аня.
Корней произнес достаточно твердо, чтобы девочка поняла — отвечать придется. Закусила губу… Посмотрела перед собой — на дверь своей спальни… Потом на него.
— Я не знаю, какой дать ответ.
— Правдивый.
— Это и есть правдивый. Не хотелось просто…
— А вчера хотелось? — Корней спросил, кивнув на ту самую столешницу… Аня тут же вновь испугалась, возвращая взгляд вниз…
— Вчера мне было… Приятно. Очень. Я никогда раньше… Я только целовалась. Так никогда себя не в-вела… Вы просто…
— Я понимаю, что не вела. Я к другому веду, Аня. Чего ты ждала от меня этой ночью?
Корней спросил, чувствуя, что девушка у него на коленях каменеем… Замирает, затаивается, задумывается… Сначала дышит глубоко и ровно, потом начинает все чаще… Тянется руками к брюкам, проводит по ним…
— Н-ничего не ждала. То есть… Вы г-говорили, что ж-ждете… Т-ты говорил…
— Ты не любишь, когда я учу тебя, Аня. Но сейчас послушай, пожалуйста. И попробуй понять правильно. Хорошо?
Корней перебил, когда понял, что ничего толкового (тем более, нового) Аня сейчас не родит. Зато закивала с энтузиазмом. Что, в принципе, и понятно. Она сейчас на что-угодно согласилась бы, лишь бы не отвечать самой.
— Мне тридцать два. Двадцать было давно, но скажу тебе честно, даже в мою молодость все было довольно прозрачно. Когда ко мне подходит полуголая девушка, тянется сама и не отказывает, когда тянусь я, я приблизительно понимаю, чем закончится дело. Ты это осознаешь?