Прах к праху
Шрифт:
— Я вам покажу, — предложил Грег Эрскин и направился к двери, лишь бы поскорее уйти от жены.
Но Кейт остановила его вопросом.
— Грег, скажите, Эйнджи ничего не говорила, когда вы уходили на собрание?
Эрскин нервно хохотнул. Что за дурацкая привычка, подумала Кейт. Из той же оперы, что и улыбочка Роба Маршалла.
— Эйнджи вообще со мной не разговаривала. Сторонилась, как чумы.
— Во сколько вы уехали на собрание? — спросил Ковач.
Брови Эрскина поползли вверх.
— Меня в чем-то подозревают? — спросил он, изобразив легкое удивление.
Тони одарила
— Нас наказывают, Грег. Или ты этого не понимаешь? Полиция не любит, когда ей показывают ее недоработки.
Ковач смерил ее взглядом типичного копа:
— Я всего лишь пытаюсь выстроить последовательность событий, мэм, вот и все.
— Я уехал вскоре после Тони, — ответил Грег. — А на собрание приехал — дорогая, ты помнишь, во сколько? Примерно в половине девятого или без пятнадцати девять.
— Да, примерно во столько, — обиженно подтвердила супруга. — Потому что ты опоздал.
— Я занимался печкой, — Эрскин сделал каменное лицо и повернулся к Элвуду: — Пойдемте, я покажу вам вход в подвал.
— Мы можем идти, сержант? — спросила Тони Эрскин. — На мой взгляд, вечер несколько затянулся.
— Вы еще будете мне рассказывать! — буркнул Ковач и махнул рукой, мол, идите.
Кейт вышла вслед за ними из комнаты, однако тотчас свернула к входной двери, оставив Тони Эрскин произносить обвинительную речь перед стайкой своих подопечных.
«Наши жизни тоже что-то значат». Этот лозунг красовался над входом в центр «Феникс». Клеенка, на которой он был написан, трещала и громко хлопала под каждым порывом ветра.
— Пойдет снег, — сказала Кейт, засунув руки в карманы пальто и втянув голову в плечи, поежилась. Не из-за плохой погоды, а того холода, что царил внутри. Она отошла к дальнему концу крыльца, подальше от желтой мигающей лампочки, которую не поменяли с самого лета, подальше от входной двери.
Если Тони Эрскин не нравятся два полицейских автомобиля, стоящих у тротуара, то что она скажет, когда сюда нагрянет разыскная бригада в полном составе? Эти наверняка припаркуют фургон прямо посреди лужайки. Полицейские уже начали обход соседних домов — стучали в двери, выспрашивали, не видел ли кто подозрительной машины или мужчины, который бы что-то тащил, или мужчину вместе с юной девушкой — что угодно, что дало бы им хоть какую-то зацепку. Несмотря на поздний час, в соседних домах еще не легли спать. В окнах горел свет, и время от времени то в одном, то в другом окне можно было заметить фигуру: какой-нибудь любопытный отдергивал штору, чтобы выглянуть на улицу.
— Кейт, мы не знаем, что произошло! — произнес Куинн.
— Думаю, вряд ли можно утверждать, что Эйнджи порезалась, брея ноги, — парировала Конлан.
Перед ее мысленным взором вновь возникла кровь, и Кейт передернуло. Кровь на полу. Кровь на кафельной плитке, окровавленные полотенца. При мысли об этом ее охватила омерзительная слабость, и она всеми силами пыталась ее побороть.
«Ты должна быть смелой, Кейт. Положи свои страхи в коробку. Коробку задвинь подальше, с глаз долой. Смотри случайно не надорви ее стенки».
— Лично мне представляется следующее, — сказала адвокат, сглатывая застрявший в горле комок. — Он прокрался
— Но как он узнал, что она здесь?
— Не знаю. Ей казалось, что он следит за ней. Может, так оно и было.
— А как это соотносится с тем, что никто ничего не видел и не слышал?
— Он уже смог схватить, замучить и убить трех женщин. И никто ничего не видел и не слышал. Рита Реннер клевала носом в гостиной на первом этаже. Телевизор был включен. К тому же это большое здание.
Джон покачал головой:
— Нет, здесь что-то не так.
— Но почему? Лишь потому, что, по-твоему, он был на собрании?
Агент прислонился к перилам и нахохлился.
— Он вполне мог быть на собрании. Это всего лишь в нескольких кварталах отсюда. Собрание закончилось примерно за полчаса до того, как мы с Ковачем приехали сюда. Но остается вопрос: зачем ему напрасно рисковать? Ведь девушка, по сути дела, не рассказала полиции ничего стоящего. Не назвала имени, не смогла толком составить фоторобот, не нашла похожего портрета в фотоархиве. По большому счету, ему незачем было идти на риск.
— Может, ему хотелось продемонстрировать нам, на что он способен? Мол, знайте меня!.. Предполагалось, что собрание заставит его вылезти из норы. И вот вам. Он проникает в дом, хватает единственную свидетельницу своих злодеяний. Такой убийца, как он, лишь словит от этого кайф. Ты сам это знаешь.
Куинн обернулся, глядя, как парни из криминалистической лаборатории вносят в дом пылесос.
— Кстати, а почему ты сегодня приехал сюда? — спросила Кейт. — Лично мне Ковач даже не обмолвился об этом.
— Когда ты рассказала ему про Эйнджи и чем она занималась в парке, то упомянула, что этот тип был на внедорожнике. По-моему, велика вероятность того, что наш Коптильщик перевозит тела в парк в кузове небольшого грузовика. В чем-то таком, что внешне можно принять за служебный транспорт парка. Это вполне может быть внедорожник или пикап.
Кейт передернуло.
— Господи, Джон, ты хочешь сказать, что он был ее клиентом?
— Думаю, это очень правдоподобно. Он ненавидит женщин, особенно тех, что неразборчивы в связях с мужчинами. У него в кузове грузовика уже лежит одно мертвое тело. Он снимает еще одну и везет с собой в парк, чтобы там трахнуть. Это его возбуждает. Позволяет еще раз пережить те приятные ощущения, которые он испытывал в момент убийства. А также ощутить себя хозяином положения — ведь эта другая женщина целиком и полностью в его власти. Осознание, что он может сделать с ней то, что уже сделал с той, которая лежит в кузове, а может и не сделать, дает ему ощущение власти. Как над ней, так и над своим желанием убивать.