Прах к праху
Шрифт:
Не найдя ничего, что помогло бы ему разгадать тайну исчезновения Хелен, он поехал к себе на Итон-террас, сказав себе, что все равно измучен, хочет есть и не отказался бы от виски.
– Добрый вечер, милорд. Длинный же день у вас выдался. – Дентон встретил его в дверях, держа под мышкой стопку идеально сложенных белых полотенец. – Я ожидал вас к восьми.
Они оба посмотрели на дедовские часы, звучно тикавшие в прихожей. Без двух одиннадцать.
– К восьми? – тупо повторил Линли.
– Да. Леди Хелен сказала…
– Хелен?
– Ей не требовалось звонить.
– Не требовалось?..
– Она здесь с семи часов. Сказала, что вы оставили сообщение. У нее сложилось впечатление, что вы будете дома около восьми. Поэтому она приехала сюда и приготовила для вас ужин. Боюсь, есть его уже нельзя. Я пытался убедить ее не готовить до вашего прихода, но она и слушать меня не пожелала.
– Приготовила ужин? – Линли бросил рассеянный взгляд в направлении столовой, располагавшейся в задней части дома. – Дентон, вы хотите сказать, что Хелен приготовила ужин? Хелен?
– Именно так, но я не хочу вдаваться в подробности того, что она сделала с моей кухней. Я там прибрал. – Дентон переложил полотенца под другую руку и направился к лестнице. Мотнул головой вверх. – Она в библиотеке, – сказал он и начал подниматься. – Приготовить вам омлет? Поверьте, вы не захотите этой пасты, если только не планируете использовать ее в качестве упора для двери.
– Приготовила ужин, – в изумлении пробормотал Линли. Он оставил Дентона дожидаться ответа, а сам направился в столовую.
Теперь, три часа спустя после предполагаемой трапезы, пища казалась пластиковыми образцами блюд, какие выставляют в окнах токийских ресторанов. Хелен соорудила фетуччине с креветками, подав к этому уже увядший салат и раскисшую спаржу нарезанный багет и красное вино. Вино открыли, но не разлили. Линли наполнил бокалы, стоявшие перед двумя приборами. Окинул взглядом еду.
– Приготовила ужин, – произнес он.
Взяв бокал, он обошел стол, разглядывая каждое блюдо, каждую вилку и каждый нож. Отпил вина. Описав полный круг по столовой, он взял вилку и подцепил три полоски фетуччине. Разумеется, еда остыла и, вероятно, даже не подлежит оживлению в микроволновой печи, но тем не менее он еще может составить представление…
– Господи, – прошептал он. – Чего она намешала в этот соус? Помидоры, в этом сомнений нет, но неужели вместо петрушки она положила эстрагон? Он протолкнул пасту в пищевод хорошим глотком вина. Может, оно и к лучшему, что он опоздал на три часа и не отведал вовремя стоявшие перед ним кулинарные изыски.
Линли взял второй бокал и покинул столовую. По крайней мере, у них есть вино. Достойный кларет. Интересно, сама ли она его выбрала или Дентон разыскал для нее бутылку в винном погребе.
Он поднялся на второй этаж, где из чуть приоткрытой двери падала на ковер полоска света. Хелен сидела в одном из больших кресел у камина, свет от настольной лампы образовывал сияющий нимб вокруг ее головы. На первый взгляд казалось,
Линли поставил бокал на столик рядом с креслом. Забрал и закрыл книгу, предварительно заложив страницу. Потом присел перед Хелен на корточки и накрыл ее свободную руку своей ладонью. Рука пепевернулась, и их пальцы переплелись. Под пальцами Линли оказался какой-то непривычный, твердый, выступающий предмет, и, опустив глаза, Линли увидел, что Хелен надела кольцо, которое он для нее оставил. Он поднял ее руку и поцеловал в ладонь. Тут Хелен наконец пошевелилась.
– Мне снилась Екатерина Арагонская, – пробормотала она.
– И как она выглядела?
– Несчастной. Генрих не очень хорошо с ней обращался.
– К сожалению, он влюбился.
– Да, но он от нее не избавился бы, роди она ему здорового сына. Почему мужчины так ужасны?
– Ты обобщаешь.
– От Генриха к мужчинам в целом? Не думаю. – Она потянулась, заметила бокал у него в руке. – Вижу, ты нашел свой ужин.
– Нашел. Прости, родная. Если бы я знал…
– Неважно. Я дала Дентону попробовать и по выражению его лица – которое, к его чести, он попытался скрыть – я поняла, что не смогла покорить кулинарные Гималаи. Хотя он был настолько любезен, что позволил мне воспользоваться его кухней. Он описал, до какого хаоса я ее довела?
– Он проявил поразительную сдержанность. Она улыбнулась:
– Если мы поженимся, Дентон уж точно покинет тебя, Томми, Как он сможет вынести сгоревшие кастрюли и сковородки?
– Так даже до этого дошло?
– Он проявил сдержанность, да? Какой чудесный человек. – Она взяла свой бокал и медленно повернула его. – Вообще-то я сожгла только одну кастрюлю. И к тому же маленькую. И погубила ее не безвозвратно. Так, соус подгорел. Я отвлеклась на телефонный разговор с твоей матерью, между прочим.
– И что сказала мама?
– Она превознесла твои добродетели. Ум, участливость, остроумие, честность, нравственную чистоту. Я спросила про твои зубы, но тут она ничего определенного сказать не смогла.
– Тебе надо было поговорить с моим дантистом. Хочешь, дам телефон?
– Правда, дашь?
– Более того. Я даже съем то, что ты приготовила. Она снова улыбнулась.
– Я и сама эту пасту пробовала. Боже, какая гадость. Я безнадежна, Томми.
– Ты хоть ела?
– Дентон сжалился надо мной в половине десятого и сотворил нечто божественное из курицы и артишоков. Я умяла это прямо за кухонным столом и заставила его поклясться сохранить сей факт в тайне. Но там еще осталось. Я видела, как он убирал остатки в холодильник. Подогреть? Уж это-то мне по силам – дом не спалю. Или ты уже где-то поужинал?