Практическая романтика

Алексеева Оксана

— Почему же?

— Не знаю. То ли интуиция, то ли стыд за своих друзей. Но я рад, что и они тебя не испугали. Так что, Марта, кино, кафе или погуляем в парке?

В парке я в бешеной компании нагулялась, кинотеатр пока пугал неизвестностью — может, к вечеру созрею до первого опыта и в этой сфере. Признаться честно, то я вообще на таких свиданиях не бывала: до сих пор меня приглашали только в рестораны или на выставки. Юра же, бедный студент, мог удивить девушек только длительными прогулками и кофе в забегаловке. Нам немного сложно будет найти средний вариант. Потому я ответила первое пришедшее на ум:

— Юр, а давай пойдем туда, куда ты никогда не ходил на свидания. И

куда никогда не ходила я.

Он усмехнулся и с задумчивой улыбкой уставился в сторону. Затем кивнул и глянул на меня с хитрецой:

— Надеюсь, ты не пожалеешь об этой оригинальности. Есть идея, но слишком экстремальная.

— Для меня нет слова «слишком», — я отрезала так холодно, как будто со старыми подругами говорила.

Но он не уловил высокомерия, а наоборот, рассмеялся и подхватил за руку, направляясь к станции метро.

— Я ни разу не ездил на местных электричках. Надеюсь, разберемся в расписании поездов.

— Надеюсь… — испугалась я.

Электричка оказалась не страшнее метро. Наверное, вообще нет мест страшнее метро. Шумный вокзал, двадцать минут ожидания на перроне. Куда вставлять бумажные билетики нам подсказал вежливый мужчина в форме. Вагон был грязным и дребезжащим, но, к счастью, полупустым. По мере удаления от центра цивилизации меня одолевал страх, но я прятала его за заинтересованностью — за окном мелькали то зеленые рощи, то голые поля, то маленькие симпатичные домики, каким-то чудом державшиеся на склонах холмов.

— Зачем мы туда едем, Юр? — осмелилась я, хотя тревожащий меня вопрос звучал иначе: «Зачем мы отсюда уезжаем?».

— Ты же хотела оригинального свидания, — он тоже жадно поглощал взглядом заоконный пейзаж. — А я совмещу приятное с полезным — соберу информацию для статьи. Ничего нельзя осветить хорошо, если своими глазами не увидишь.

Я не спорила — поздно отказываться от своих слов, да и выпрыгивать из электрички на ходу жутковато.

Городок оказался очень похожим на Настину маму — такой же приветливый, бойкий, улыбчивый, но в застиранном фартуке. Обшарпанные здания в старинном стиле перемешивались с футуристическими строениями, примыкая друг к другу и даже не подавляя. Я с удивлением рассматривала известные знаки фастфуда — надо же, и здесь люди едят гамбургеры. В целом, непривычно, но ничуть не более дико, чем было мне поначалу на московских улицах без машины.

— Прогуляемся пешком или отыщем автобусную остановку? — Юра отвлек меня от немого созерцания.

— Прогуляемся, — выбрала я.

Вначале показалось, что здесь всё находится в двух шагах от любого местонахождения. Я ошиблась — городок был не так уж и мал. Юра сверялся с указателем в телефонной карте, а я удивлялась потокам машин и почти безлюдным проулкам. Здесь население с маленькую деревеньку, откуда дорожные пробки?

— Как я понимаю, дачи у твоей семьи никогда не было? — Юра снова вовлек меня в разговор, а я только после этого заметила его взгляд на мой профиль.

— Дачи? Нет, не было. Моя семья слишком далека… от сельскохозяйственных работ.

— Как и моя, — он улыбался чему-то. — Но здесь красиво. Всё какое-то…

— Камерное, — закончила я за него самым точным определением.

— Я хотел сказать — уютное, но так тоже подходит. Если бы мне пришлось жить в этом климате, то я бы выбрал подобный городок. Хотя нет, все равно бы не прижился. Морские жители вряд ли могут стать континентальными.

Опять он о своем. Климат ему теперь не нравится. Здесь же прекрасно — Юра, открой глаза, здесь чудо как хорошо, даже в часе от центра мира! Видимо, мне его не только в себя влюбить придется, но и в климат. Какой вредный клиент. Потом ему сообщу,

что на море мы сможем ездить отдыхать хоть трижды в год. А пока пусть думает, что у него есть выбор.

Привел он меня в приют для животных — уже по запаху могла бы догадаться. Я даже не старалась удержать лицо — меня перекосило от отвращения, от вида клетей, разгороженных сеткой-рабицей, и полусгнивших стен.

То ли завхоз, то ли директор, выглядевший как завхоз, представился Виктором и явно предпочитал темы на букву «В». Я слушала вполуха, как он говорил о волонтерах, ветеринарах и вульгарных журналистах, которые только свои бессмысленные статейки умеют писать, а не почистить вольеры. Юра записывал на диктофон, но опустил телефон в карман рубашки, взял грабли и направился к пустому загаженному вольеру, после чего Виктор, последовавший за ним, начал активничать и на другие темы. Я себя не могла заставить присоединиться к работе — кое-как справлялась с головокружением от вони, визга, рыка, лая и мяуканья, будто бы все обитатели этого гадкого пристанища узнали во мне врага и спешили поделиться этой информацией со своими сокамерниками.

— А ты чего, принцесса? — заметил Виктор и меня. — Ты журналист или волонтер?

Я не была ни тем, ни другим, но не могла придумать слов отказа. Если сделаю еще шаг вперед, то меня стошнит. К счастью, спас меня Юра, крикнув:

— Марта, возьми мой телефон и фотографируй каждую зверюгу. Потом объявления сделаем — так разрекламируем, что Виктору скоро здесь скучно станет!

Я фотографировала — подходила к животным и делала несколько снимков с разных ракурсов. Голос Виктора в стороне звучал уже совсем весело: он явно предлагал Юре после работы выпить и еще подробнее обсудить проблемы финансирования, а Юра с тем же смехом отказывался. Я же старалась не зацикливаться на царящей грязи и выполняла свою задачу. Что он там собрался рекламировать? Вот этих котят еще, может, и заберет кто — они хорошенькие, пока маленькие. Но кому понадобятся взрослые псы с угрожающими мордами? Особенно этот последний — невообразимо уродливый черныш на коротких кривых лапах. Я сделала уже пять снимков собаки, но понимала — этого недостаточно. Будет ли он выглядеть презентабельнее, если выложить видео, как он виляет коротким лысым хвостом? Не будет, конечно.

— Наш старожил, — Виктор подошел ко мне бесшумно, потому я вздрогнула от неожиданности. — Мотькой зову, хотя он вообще на всё отзывается, лишь бы кормили. Видишь, радуется — думает, кормежка в моем лице подоспела. Условный рефлекс.

У Мотьки действительно с черной морды повисла слюна, а взгляд стал еще жалобнее.

— Что у него с глазами? — неизвестно зачем спросила я.

— Гноятся, инфекция какая-то. Ветеринар оставил раствор, вечерком снова промою. Ты тут не подумай, что мы за ними не ухаживаем! Промываем ему глазенки, промываем! А что скулит жалобно — внимания не обращай. У них тут всё развлечение — жрать и выть.

Я смотрела в уродливую морду с высунутым розовым языком и не могла отвести взгляда. Этот Мотька был антиподом всего, что я когда-либо видела в жизни — вот просто поперек всем моим представлениям обо всем мироустройстве.

— Сколько он стоит? — уж совсем неизвестно зачем спросила я.

Виктор подскочил на месте, буквально излучая сносящую с ног волну радости:

— Да какие деньги! Отличный выбор! Марта же, да? Мотька родовитый — явно смесь с таксой. Не удивлюсь, если таксы с тибетским мастифом! Ничего общего, но взгляд-то какой! Глянь только — мастиф! Вы давайте, ребята, знакомьтесь, а я за документами сгоняю — справки о прививках, всё есть! Отличный выбор, Марта! А глаза за несколько дней очистятся, только промывать…