Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7
Шрифт:
Наконец у душмана не выдержали нервы — дверь с грохотом распахнулась. Краем глаза Виктор Викторович увидел только одного охранника, второй был далеко впереди, в дверном проёме. Молодой, бородатый. Лицо –злое, недовольное, глаза сверкают.
Увидев, что шурави в неестественной позе лежит на земле, тот развернулся и крикнул что-то своему напарнику. Тот ответил, судя по всему, не особо вникая, а затем и вовсе скрылся из виду. Короткий диалог окончился ничем. Вот он, вот он тот самый момент, когда нужно действовать. Другого шанса может и не быть.
Держа
— Э! Шурави?
Выбрав наиболее подходящий момент, КГБ-шник шустро ухватил руками ствол автомата, резко отвёл его в сторону. Почти мгновенно, сильным ударом ноги он двинул душмана в правое колено. Кажется, даже что-то хрустнуло. Душман хотел заорать от возмущения и острой боли, но не смог — майор заткнул ему рот ладонью, тут же ухватил за воротник и резко дёрнув на себя, повалил. Навалился сверху. Кое-как отстегнув магазин от автомата, он использовал его как дробящее оружие — трижды, с силой, ударил им в висок охранника. Вскоре тот затих.
Чекист вновь вставил магазин в приёмник, привел оружие в боевое состояние. По понятным причинам вставить автомат на предохранитель, он не стал. Выглянул, прислушался — тишина. Неужели никто ничего не заподозрил?
Просто замечательно!
Не поверив своей удаче, майор тут же прикрыл дверь, оставив небольшую щёлочку. Затем быстро раздел душмана, облачился в его одежду. Взяв в руки его же автомат, он выбрался из тёмного помещения и закрыл за собой дверь.
Прежним было тихо — где-то неподалёку играла музыка — вероятно, какой-нибудь японский патефон.
— Значит, здесь есть электричество? — догадался майор, также вспомнив, что видел небольшую радиовышку. Они тут хорошо устроились. Не поспоришь.
В голове уже созрел более-менее рабочий план, но прежде чем бежать, хорошо бы обозначить своё местоположение. А значит, нужно попробовать добраться до радиостанции…
В таком виде его точно никто не узнает, достаточно просто спрятать лицо и вести себя непринуждённо. Все получится — ну кто из душманов догадается, что запертый советский шурави уже освободился и строит коварные планы.
Едва майор прошел вперёд и свернул за угол, намереваясь выбраться из здания, как ему навстречу вышло сразу двое… Кажется, один из них был врач, с сумкой на боку. Там болталась нашивка — красный крест.
Оба смотрели на него каким-то странным взглядом.
Прошло три недели, меня наконец-то выписали из госпиталя.
Майора Игнатьева вдруг перевели в госпиталь Ташкента, где ранее находился наш медик Док — внезапно выяснилось, что кость у Кэпа срослась неправильно. В общем, так я остался один. От скуки успел порядком всех достать — ну не могу я просто валяться на матрасе и в потолок глядеть. Карты и домино просто задолбали. Шахматы тоже, а газет тут отродясь не было.
В последние
Одного звали Саня, второй Толик. Оба ефрейтора, лет восемнадцати, не больше. У одного ранения плеча и руки, у второго осколочное — левого бедра. Так вот они постоянно галдели, обсуждали всякую чушь, лишённую смысла. Как-то они завели речь о том, кто во сколько успел «мужиком стать» и женщину «понюхал». Ну, понятно, хорохорились молодые друг перед другом, нагоняя бессмысленных понтов. Толку-то от них в госпитале? Здесь медсестер молодых не было, самой молодой за сорок пять. Не перед кем кичиться.
Я тоже молодой, только совершенно не думал об этом.
Задали вопрос и мне. Да не один, а больше десятка.
— Макс, а ты что скажешь?
— По-поводу? — мне было все равно, что малознакомый ефрейтор обращался ко мне на «ты». Не великое звание, чтобы из себя павлина корчить.
— Ну, ты с девчонками когда шуры-муры водить начал? Когда под юбку полез, ну чтоб того… — тот заговорщицки усмехнулся. — А?
— Не помню… — отмахнулся я.
Честно говоря, я и в самом деле не помнил. Давно это было, а в этой жизни я как-то не по этому делу. Я сейчас и впрямь молодой, но силы направил совсем в другое русло… Наверно, это по-своему не правильно. Но решил ответить им без конкретики, чтоб только отцепились со своими глупыми вопросами. — В шестнадцать, кажется.
— А я в пятнадцать! — гордо заявил Толик, ударив себя кулаком в грудь для убедительности. — Во как! Ее Маша звали… Не верите?
— В пятнадцать? — прищурился я, глядя на того с недоверием. Сам тощий, щуплый, зато самомнение… — Это когда ты деду в шахматы проиграл, что ли?
Сначала было тихо, потом Саня и ещё один сосед по палате, младший офицер, по имени Костя, заржали так, что и лошадь позавидовала бы.
— А-ха-ха! — скрючился в спазме Санёк, едва не свалившись с кровати. — Ну, ты насмешил! Это ж надо, деду в шахматы! Хорошо же он тебя наказал!
Толик обиделся, покраснел и возмущённо фыркая, вышел из палаты.
— Хорошо сказал, Громов! — Костя был лейтенантом, поэтому пытался быть в палате старшим, но получалось у него плохо. Харизмы не было. Вернее была, только он ей пользоваться не умел.
Таких эпизодов было много. Как-то Толик был дежурным, должен был следить за отдельным дизель-генератором. Тот обеспечивал дежурное освещение и пару зданий рядом. Так вот вышел я ночью нужду справить, а дежурный Толик спит. Прямо так, сидя на табуретке. Еще и храпит, звучно так. Громко.