Правда против лжи. О Великой Отечественной войне
Шрифт:
Глава 1. Кто развязал Вторую мировую войну?
Вторая мировая война началась 1.09.1939 г. нападением Германии на Польшу и закончилась 2.09.1945 г. капитуляцией Японии. В эту самую разрушительную, самую кровопролитную во всей истории человечества войну было вовлечено 72 государства, погибло 55 млн. человек. Кто развязал ее? Гитлер и его окружение? И больше никто не виноват? Много лет СМИ внедряют в общественное сознание ложь об ответственности советского правительства за начало этой войны. В учебнике А. Кредера «Новейшая история. XX век», издатели которого известили, что он победил в конкурсе по программе «Обновление гуманитарного образования», СССР объявлен «соучастником развязывания новой войны». Вина за ее начало перекладывается на СССР в ряде передач и статей в СМИ, в фильмах «Последний миф» и «Мировая революция для товарища Сталина». Немецкий историк В. Глазебок и другие последователи нацистов провели кампанию под лозунгом «Война по вине Германии — ложь». Ю. Левитанский заявил: "Сейчас уже совершенно ясно, что не будь безумной политики Сталина и "нашей партии", этой войны могло не быть" (Лг.13.02.1991). На самом деле советское правительство сделало все, что от него зависело, чтобы предотвратить войну, а огромная ответственность за ее начало лежит на руководителях Англии и Франции. Подталкивая Германию к походу против СССР, они, уступая ее наглым притязаниям, не приняли его предложения о коллективной безопасности, на которую наше правительство сделало ставку еще в середине тридцатых годов.
Заявления о вине Сталина, подобные тому, что приведены выше,
В учебных пособиях Л. Пятницкого «История России для абитуриентов и старшеклассников» (1995) и А. Левандовского и Ю. Щетинова «Россия в XX веке» (1997) для 10–11 классов общеобразовательных учреждений утверждается, что советское правительство, заключив советско-германский договор от 23.08.1939 г., допустило крупную внешнеполитическую ошибку. Осуждая этот пакт, многие пишут, что он привел к мировой войне. Такой мотив преобладал за «круглым столом» в 1989 г. в Институте США и Канады АН СССР. В. Дашичев говорил об агрессивности СССР, который якобы инициировал войну: «Подписав с Гитлером пакт о ненападении, Сталин подписал тем самым приговор Советскому Союзу, ибо он позволил осуществить общий стратегический план войны, который разрабатывался германским генералитетом еще со времен первой мировой войны. Сталин ликвидировал сдерживающий фактор России для Гитлера и позволил ему таким образом разбить Францию и укрепить свой тыл для главной цели — разгрома Советского Союза. С Германией категорически нельзя было заключать договор, ибо он открыл зеленую улицу второй мировой войне». В таком же духе рассуждал С. Случ: «Главное, что получил Гитлер, — это свобода рук на Западе…. И именно это обусловило разгром Франции и других западных держав в течение пяти недель…. И с этой точки зрения можно оценить советско-германский договор 23 августа 1939 года не только как просчет советской внешней политики, но и как преступное действие со стороны сталинского руководства» (Kil8.08.1989). Ни слова не говоря о тяжкой вине Англии и Франции, С. Заворотный и А. Новиков вторили им: «Сталин предоставил Гитлеру уникальную возможность, о которой германский генералитет безуспешно мечтал с начала века: разгромить Францию, не боясь удара с востока, а потом, повернувшись назад, наброситься на Россию» (Кп.23.01.1990).
Значит, Сталин совершил «преступное действие», поступил недальновидно по отношению к Франции, не понял, что она и Россия — традиционные союзники, находящиеся в одной лодке. В 1935 г. был заключен договор о взаимопомощи между СССР, Францией и Чехословакией. А что было потом? Позорное Мюнхенское соглашение от 29.09.1938 г., когда Франция и Англия цинично отдали Чехословакию на растерзание Гитлеру, лишив ее пятой части, территории, половины тяжелой промышленности. Это был по своей сути сговор против Советского Союза Война готовилась для передела мира, для захвата территорий. По словам английского историка А Тейлора, «англичане с ужасом отшатнулись» от предложения заключить договор с СССР: «война, в которой они бы сражались на стороне Советской России против Германии, для них была немыслима» (Вторая мировая война: два взгляда.1995. С.397). Шарль де Голль писал: «…когда в сентябре 1939 года французское правительство… решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в нем господствуют иллюзии, будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет», в 1939–1940 гг. во Франции «некоторые круги усматривали врагд скорее в Сталине, чем в Гитлере, они были озабочены тем, как нанести удар по России» (Вторая мировая война в воспоминаниях. 1990. С196) Французский политолог Раймон Арон оправдывал Мюнхенское соглашение и даже капитуляцию Франции в 1940 г. Почему? Да потому, что она помогла «бросить немцев в направлении их восточных притязаний». А если бы Франция не была бы разбита, то «нападение на Советский Союз совершенно было бы отложено».
В романе В. Пикуля «Барбаросса» ответственность за срыв переговоров между СССР и Англией и Францией летом 1939 г. возлагается на Сталина, который-де восхищался Гитлером, «дрожал за свою шкуру», вел капитулянтскую политику по отношению к Германии. Эта концепция, признал Пикуль, сложилась у него под влиянием «великолепного историка» Дашичева. Во время переговоров нашему правительству стало ясно, что главная цель Англии и Франции — столкнуть СССР с Германией. В Кремле знали, говорил В. Молотов И. Стаднюку, «что какой-то швед по поручению Геринга каждый день на своем личном самолете летал из Берлина в Лондон и доставлял оттуда Герингу заверения Чемберлена: Германия, мол, свободна в своих действиях против Советского Союза» (Пр.22.06Л 993). Англичане вели в Лондоне тайные переговоры с немцами тогда, когда англо-французская делегация обсуждала в Москве варианты военного соглашения с СССР, это они использовали как средство давления на Германию. Великобритания вынашивала план создать англо-германский союз. 29.06.1939 г. ее министр иностранных дел Галифакс от имени своего правительства выразил готовность договориться с немцами по всем вопросам, «внушающим миру тревогу». Предварительный зондаж проводили видные члены консервативной партии, предлагавшие «Гитлеру разделить мир на две сферы влияния: англо-американскую на Западе и германскую — на Востоке» (Нг. ЗО.О6.2ООО).
Дашичев говорил, что «пакт 1939 года был неизбежен — при Сталине. При разумном государственном деятеле…все было бы совершенно иначе, и была бы возможность обуздать гитлеровскую агрессию». Но факты говорят о том, что наше руководство сделало очень многое, если не все, чтобы предотвратить войну. Летом 1939 г. оно с большой заинтересованностью вело переговоры с Англией и Францией о заключении оборонительного пакта, но их правители строили иные планы. Зная, что не позже сентября вермахт нападет на Польшу (11.04.1939 г. Гитлер подписал «план Вайс» — о подготовке войны против нее), они решили пожертвовать ею, чтобы расчистить дорогу Германии на восток. 11.08.1939 г. английская и французская миссия прибыли в Москву для переговоров, не имея полномочий заключить военное соглашение (английскому адмиралу Драксу документ прислали лишь к концу переговоров). По словам английского дипломата Г. Феркера, «задолго до прибытия британской военной миссии английское посольство в Москве получило инструкцию правительства, в которой указывалось, что переговоры ни в коем случае не должны закончиться успешно». В секрета ом наставлении для английской делегации говорилось, что «британское правительство не желает быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать нам руки при любых обстоятельствах». 8 августа 1939 г. посольство США в Англии сообщило в Вашингтон: «Военной
Советский посол в Лондоне И. Майский сообщил Молотову: германское руководство пришло к выводу, что «Англия и Франция не способны к серьезной войне и что из переговоров о тройственном союзе ничего не выйдет». Гитлер ожидал, что они оставят Польшу на произвол судьбы, расценил это как их слабость и решил использовать их затаенные планы в своих целях. Генерал Г. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» (1999) утверждал: «Гитлер и его министр иностранных дел были склонны считать, что западные державы не решатся начать войну против Германии и у нее поэтому развязаны руки для осуществления своих целей в Восточной Европе» (89). Генерал К. Типпельскирх писал в «Истории второй мировой войны» (1956) об убежденности Гитлера в том, что они не решатся напасть на Германию, если она обрушится на Польшу: «Когда Гитлеру перевели ультиматум английского правительства, он точно окаменел — он понял, что ошибался относительно возможной реакции англичан и действовал слишком неосторожно» (8). Англия и Франция, объявив 3.09.1939 г. войну Германии, не стали вести против нее активных боевых действий, на что надеялась Польша. Дав обязательство защищать ее, они предали свою союзницу, поразительно спокойно наблюдая, как немецкие соединения крошат польскую армию. Г. Рычков считает основной причиной этого бездействия то, что Франция «не смогла отмобилизовать армию и перевести экономику на военные рельсы» (ПР.№ 23,2001). Эта мысль не согласуется с фактами. Генерал-фельдмаршал Э. Манштейн в книге «Утерянные победы» (1999) отметил, что «французская армия с первого дня войны во много раз превосходила немецкие силы, действующие на Западном фронте» (36). Тейлор считал: «Если бы французы предприняли наступление, у немцев не было бы возможности сопротивляться» (401). Генерал Иодль на Нюрнбергском процессе признал: «Если мы еще в 1939 году не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными». Эта «странная война» стала продолжением политики «умиротворения», попыткой сохранить возможность столкнуть в дальнейшем Германию и СССР.
Поносить Сталина за пакт о ненападении с Германией — это либо нежелание вникнуть в исключительную сложность и опасность международной обстановки того времени, либо бездумно поддакивать тем, кто привык мазать наше прошлое черной краской. Г. Димитров записал в дневнике сказанные 7.09.1939 г. Сталиным слова- «Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократ, странами и поэтому вели переговоры, но Англия и Франция хотели иметь нас в батраках и при этом ничего не платить». Авторы же учебного пособия «Россия. Век XX» (Воронеж 1997) вводят в заблуждение читателей, заявив, что Сталин выбрал в союзники Гитлера, «поскольку для него более близким по душе, похожим да и понятным был германский «национальный социализм», нежели «классово чуждый буржуазный парламентаризм» (194). Немецкое правительство несколько раз предлагало Москве заключить договор, но не получало ответа. Если бы она снова не приняла этого предложения, то Гитлер мог вы объявить в нужный момент. «Россия не хочет заключить с нами пакт о ненападении, значит, она готовит агрессию против нас, и с ней надо говорить языком пушек». Если бы события пошли по этому пути, то этому радовались бы Лондон и Париж, мечтавшие о том, что Германия и Советский Союз столкнутся, обескровят друг друга, а они продиктуют им свои условия мира. У Франции и Англии были договоры о ненападении с Германией, а СССР почему-то не мог совершить то, что сделали эти государства, которые к тому же вели с нею переговоры о военном союзе.
Августовский пакт с Германией был полностью оправдан: никакого иного решения, более надежно отвечавшего интересам безопасности СССР, не имелось: попытки заключить равноправный договор о взаимопомощи с Англией и Францией потерпели неудачу, наша армия реорганизовывалась и перевооружалась, не была готова к успешному отражению фашистской агрессии. Советский народ воспринял этот пакт с пониманием: худой мир лучше доброй ссоры, тем более войны. Но договор о дружбе с Германией от 28.09. 1939 г. вызвал у многих наших людей недоумение, воспринимался как вынужденный странный зигзаг в политике. Слишком сильно давала себя знать опасность, нависшая над нашим государством. Остро беспокоила тогда обстановка в районе реки Халхин-Гол, где после воздушных налетов 3.07.1939 г. японцы начали наступление против монгольских и советских войск Президент США Рузвельт 2.07.1939 г. просил нашего полпреда «передать Сталину и Молотову, что на днях весьма авторитетный японский деятель предложил ему схему японо-американского сотрудничества по эксплуатации богатств Восточной Сибири… фантастично, но характерно для планов японских «активистов», которые не оставили мыслей об авантюрах в вашем направлении». 16.04.1939 г. Р. Зорге сообщил, что посол Германии в Японии «получил сведения о военном антикоминтерновском пакте: в случае, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент».
А. Н. Яковлев писал, что договор от 23.08.1939 г. с Германией стал ревизией «стратегического курса на коллективную безопасность» (этот курс был сорван Англией и Францией), посчитал его отступлением «прежде всего от ленинских норм советской внешней политики, от ленинского разрыва с тайной дипломатией» (Пр. 18.08.1989). Д. Волкогонов, назвав этот пакт «совершенно циничным», тоже оценил его как «отступление от ленинских норм внешней политики»: «советская страна опустилась до уровня… империалистических держав». Да, нам пришлось «опуститься» до их уровня в критической обстановке: стало ясно, что без тайной дипломатии не обойтись. С волками жить — по-волчьи выть. В печати отмечали низкий уровень работ Волкогонова. В книге «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина» (1991) он тепло говорил о «гениальной духовной мощи Ленина». И в том же году в «АиФ» (№ 41) писал, что его философские работы «довольно примитивны», ему он «представляется малосимпатичной личностью». Бушин нашел в работах этого перевертыша ряд нелепостей. Дополним его. Волкогонов писал, что Сталин лично встречался с болгарским послом в Москве Стаменевым для того, чтобы попытаться заключить «сепаратный мирный договор с немцами, подобный Брест-Литовскому» (в «Барбароссе» Пикуля Сталин, Молотов и Берия «навестили» Стаменева). На самом деле с ним встречался Судоплатов, один из руководителей нашей разведки, его задачей «было запустить дезинформацию относительно возможного мира с Гитлером, использовав Стаменева в качестве источника» (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. 1990. С.614). Это была попытка выяснить возможности прекращения боев, чтобы выиграть время для мобилизации резервов. Волкогонов утверждал, что после Сталинграда Сталиным «овладела настойчивая идея окружения» (Кп.22.06.1991). Но как быть с тем, что в 1943 г. Г. Жуков, А Василевский, А. Антонов предложили окружить в районе Орла вражескую группировку, а Сталин не поддержал их? То же самое было, когда возникла идея окружить немцев у Кривого Рога. Жуков знал, что Сталин «пока вообще по ряду обстоятельств не очень уверен в целесообразности более решительного применения операций на окружение противника» (Воспоминания и размышления. 1983. Т.З. С.77). Сталин не склонен был окружать немцев на своей территории потому, что не хотел создавать условий для разрушений наших городов, считая, что надо создавать такую обстановку, чтобы враг «быстрей уходил». А окружать «потом, на территории противника» (Маршал Жуков. Каким мы его помним.1988. С122).