Правдивая история одной легенды
Шрифт:
Отовсюду послышались приветственные выкрики и здравицы. Обед постепенно перерос в пир, а через пару часов, под взглядами десятков глаз, мы отправились на верховую прогулку, дабы и жители города могли лицезреть 'бедную сиротку', которая в одночасье превратилась в герцогиню.
К моему удивлению, Мила уверенно держалась в дамском седле и умело управляла своим конем. Заметив, как я внимательно наблюдаю за ней, она улыбнулась: - Не стоит волноваться ваше высочество, я с детства училась искусству верховой езды и одинаково уверено чувствую себя и в дамском и в мужском седле. У нас дома прекрасная конюшня и несколько десятков породистых лошадей.
Кошачий глаз вернулся из халупы Салазара с небольшим, но тяжелым сундучком, а так же с набором открывашек.
– Что-нибудь найти интересное удалось?
– поинтересовался я, с безразличием разглядывая золото в сундуке, куда больше меня заинтересовали открывашки.
– Ничего, перевернули все вверх дном. Только в одном тайничке нашли оружие водяных - дыхательную трубку и нож,- он положил их передо мной.
– Ой, - вскрикнула Мила, - а отец буквально за день до смерти подарил мне такой же, у него ручка костяная, а лезвие из какого-то камня. Интересная вещица.
– И где же он?
– скрывая волнение спросил я. Со всей очевидностью передо мной встал простой вывод - девушку пытались убить из за того, что отец не только что то мог ей рассказать, чего на самом деле не произошло, а из-за того, что он мог передать нечто, что могло раскрыть тайну водяных в Пелополосе.
– Он на моем поясе от охотничьего костюма, а костюм в моем доме, ну там, где я стала жить самостоятельно. У меня их несколько,- но я уже не слышал её.
– Немедленно гонца к Корсаку, тихо и тайно занять дом с башенкой наверху, найти костюм и пояс с ножом. Беречь его как зеницу ока, приставить для его охраны десяток воинов. Капитан кивнул головой и тут же отправился отдавать распоряжения.
– Мила, а ещё он тебе ничего не передавал, постарайся вспомнить.
– Да вроде ничего, а ну ещё он мне подарил своёго скакуна. Правда, красивый конь? Я на нем сегодня гарцевала.
– А седло? Седло твое он тоже подарил?
– Ну конечно, он то ведь ездил на обычном, а я все таки дама.
– Посиди здесь и никуда не выходи, я сейчас.
Пока Мих расседлывал коня Милы, я внимательно осмотрел его уздечку, налобник и султан. Найти ничего не удалось. В своёй комнате мы приступили к тщательному обыску седла. Проверяли все швы, небольшие отверстия в стременах, высокую спинку и луку я даже распорол, чем вызвал негодование девушки. В конце концов наши поиски увенчались успехом, в том смысле, что мы что то нашли, но наша находка ни капли не приблизила нас к искомой разгадке. Под подкладкой дамского седла лежал листок из тонкой кожи, на котором раскаленным предметом был выжжен рисунок какой-то местности. По моим прикидкам это было где то в горах и, по-моему, рисунок изображал озеро. Если это так, то этому рисунку цены нет. Наверняка это озеро и было целью путешествия и именно оттуда пришли водяные в город. Странным было то, что на рисунке не было изображения реки, которая по идее должна была вытекать из неё. Озеро было в котловине и в окружении высоких гор. Ещё одна загадка, с которой предстояло разобраться.
Миле срочно пошили дорожный костюм, и в нем она выглядела ужас как привлекательной. Я в который раз с удивлением для себя отметил, что молодые девушки в мужском платье смотрятся особенно очаровательно, хотя без всякого платья они, наверное, смотрятся ещё лучше.
Герцогу я отправил письмо, в котором предупредил, что нам хочется побыть наедине и в спокойной обстановке, поэтому ночуем мы в городе мастеров в моей штаб-квартире. Уже после ужина произошло ещё одно важное событие. На усиление моей маленькой армии прибыл ещё один отряд наёмников, которые несли службу на границе с Ройсом, и которая теперь как бы перестала существовать. Радовало не только то, что наш отряд увеличился ещё на несколько десятков опытных воинов, а сам факт прибытия наёмников по собственной инициативе. Старший отряда доложил, что привел в мое распоряжение семьдесят семь человек, полностью экипированных и готовых к совершению марша.
– Ваше высочество, как только нас ознакомили с вашим указом, я решил переместить свой отряд на наши новые границы, теперь с Пелополосом.
– А как вы так быстро узнали о всех событиях в Ройсе?
– подозрительно поинтересовался я.
– Голубиная почта милорд. Мы давно её используем, ещё с того момента, как нашим капитаном стал Кошачий глаз. Очень удобно и в несколько раз быстрее чем гонцом или посыльным.
– Понятно,- и я посмотрел на Кошачьего глаза, который с независимым видом что то рассматривал то ли на потолке, то ли на стене. Отправив офицера отдыхать и готовить людей к завтрашнему маршу, я с ехидцей поинтересовался: - Глаз, какие ещё козыри у тебя припрятаны в рукавах?
– Милорд, а оно вам надо вникать в такие мелочи? У вас на плечах висят два герцогства, ещё немного и вольный город Пелополос лишится своёй независимости и станет очередной жемчужиной в вашей короне, а вы о каких-то птичках расспрашиваете. Не серьезно.
Мила тут же встала на его защиту: - Действительно Найд, нельзя быть таким мелочным. Ты приказал доставить указ в Фертус, а как и каким образом это будет сделано, тебя не должно волновать.
– Значит сговорились за моей спиной, ну, ну. И сколько таких голубей у тебя Глаз?
– До Фертуса осталось пять, да три прибавилось до Ройса. Теперь их придется использовать реже, если только старый герцог не догадается ещё десяток отправить к нам. А он должен догадаться, иначе останется без последних новостей.
– А из Фертуса к нам так же быстро новости могут прибывать?
– К сожалению нет. Мои могут лететь только в Фертус, а местные всегда будут возвращаться в Ройс.
– Да, голубиная почта хорошо, но она односторонняя, когда закончим все дела, подумай, как её улучшить и сделать более надежной.
После ужина, пришлось заниматься разными делами, которые нескончаемой чередой тянулись допоздна.
Мила уже лежала под одеялом возле стенки, когда я наконец-то отбросил в сторону перо и отложил свои каракули.
– А ты знаешь Найд, когда ты пишешь, то высовываешь кончик языка. За тобой так интересно наблюдать. У тебя на лице отражается все, о чем ты думаешь. Днем и в присутствии других ты непроницаем, а вот так, когда мы одни,- то улыбнешься, то нахмуришься.