Правила первокурсницы

Сокол Аня

Кожу неожиданно кольнуло, я ощутила, как впереди пришли в движение зерна изменений. Сами по себе, мага рядом не было, если не считать бывшего лакея с его вывернутой наизнанку силой, а это означало, что где-то там активизировался артефакт.

— Осторожнее! — выкрикнула я за миг до того, как Крис сделал последний шаг.

Рыцаря накрыла волна магии, она столкнулась с силой амулета посвященного рыцаря, посыпались искры. Один артефакт против другого. Стрелок серых псов выразительно присвистнул. И лишь охранники банка, да мистер Вильетон остались невозмутимыми.

— Прошу прощения, забыл

предупредить о «волосе девы», — с улыбкой пояснил служащий, глядя, как светловолосый Мэрдок встряхивается, словно искупавшийся пес. — На вас личина и бляха посвященного, какое интересное сочетание, а наш народ еще жалуется, что магическая наука не развивается.

Мы все посмотрели на линию на полу, которую только что пересек рыцарь. По сути «волос» — это рисунок, полоса на земле, или, как в данном случае, на паркете. Ее наносил маг, вкладывая энергию. Действовал «волос» по принципу нейтрализатора, то есть развеивал активную магию: снимал личины или заставлял погаснуть горошины света. С любого другого личину или морок сорвало бы в миг, но амулет посвященного не дал «волосу» сработать на Крисе. Правда, столкновение двух артефактов все же сделало свое дело, оно предупредило служащего банка о магическом прикрытии вошедшего.

«Волос девы» пассивен и пока ты не пересечешь линию, ничего не случится, рисунок не оживет и не будет гоняться за тобой. У каждого «волоса» есть определенный предел, он не останавливает все изменения, а только те, на которые хватит заложенной магом силы. Но вкладывают обычно много, чтобы волос сработал один раз, но сработал по максимуму. Это как заряд метателя, который способен выстрелить и поразить цель, но потом ему нужна перезарядка.

«Волос», нарисованный на паркете одного из малых залов Эрнестальского золотого банка, только что впустую отдал заложенную энергию, и стал обычной полосой под ногами.

Наверное, поэтому его и не любили маги. Одноразовая магия с сомнительной, так сказать, пользой. Им пренебрегали посвященные рыцари, они вообще любой магией пренебрегали. Непопулярен «волос» и среди знати. С одной стороны текущая вода куда лучше выполняет ту же задачу, да и реки обычно не взимают почасовую плату, как маги. Жаль только реку в приемную не направишь. А с другой стороны, чертить «волос» в бальной зале или гостиной, давно считалось признаком дурного тона. Мало ли кто из дам заплатил магу и придал настоящий блеск фальшивым драгоценностям или прихватил с собой амулет от пьянства. Случится конфуз, после которого даже хорошие знакомые будут обходить хозяина негостеприимного дома стороной.

Но в банке, как оказалось, подобной щепетильностью не страдали.

— В главном зале для добропорядочных клиентов, — мистер Вильетон выделил голосом слово «добропорядочных», — мы себе такого, конечно, не позволяем, только в служебных помещениях. Но уверяю, наши сотрудники получают достаточно щедрое жалование, чтобы не возражать, а мы знаем, что в банк не проник никто посторонний. Но мы не предполагали, что это можно сделать таким способом, — мужчина посмотрел на серых псов и нахмурился. — Будете добры, опустите оружие. Слугам первого рода ничего не угрожает в этих стенах, если они действительно слуги, а не грабители.

— Мы не грабители, а вот он, —

стрелок указал на Криса, — пришелец с Тиэры.

— Ой ли? — покачал головой мистер Вильетон, с любопытством смотря на Оуэна. С любопытством, но без всякого страха. — А я-то подумал, что он посланник дев, раз сквозь стены ходить не гнушается. Давно мне налетчики с юмором не попадались.

Вот-вот. Матушка всегда в таких случаях говорила: «Расставлял капкан на кроля, а угодил сам». Держали в секрете ловлю пришельца с Тиэры? Решили удавить по-тихому? За что и поплатились. Служащий банка им не верил. И то верно, где это видано, сбывается одно из главных пророчеств Аэры, а глашатаи на площади молчат?

— У нас приказ князя… — начал один из патрульных, но был прерван взмахом руки.

— Который не имеет силы на территории Эрнестальского золотого банка. Эту привилегию мы получили через пятьдесят лет после образования разлома еще от второго князя, как гарант сохранности сбережений наших вкладчиков. Даже первый род не имеет здесь полной власти, только наше бесконечное уважение. — Мистер Вильетон склонил голову, словно сам государь был здесь.

Кристофер дернул уголком рта, ни он, ни серые так и не опустили оружия.

— Напомни мне, Стефан, как мы обычно поступаем с пойманными ворами, — попросил служащий, и ему ответил один из охранников банка:

— На усмотрение управляющего. На ваше усмотрение, — пояснил он. — Можно повесить в назидание, а можно…

— Мы не воры, — со злостью сказал один из серых псов, что преследовал Криса.

— Вы так и не опустили оружия, поэтому я склонен верить своим глазам, а не чужим словам. — Мистер Вильетон говорил спокойно и размеренно с легкой улыбкой, словно объяснял условия предоставления займа одному из клиентов.

Я увидела еще двух работников банка, что заглядывали в помещение сквозь высокую арку. Миновав пролом в стене, мы оказались в одном из малых залов. У стены за «волосом девы» находилось несколько конторок, за ними еще одна арка, но на этот раз не пустая, в ней стояла уже знакомая мне статуя женщины с головой зверя. Один из служащих мялся на пороге, прижимая к груди вексельную книжку, наверняка, заказанную клиентом. Именно сюда приходили работники за разными документами или счетами, в этот зал к высоким шкафам, что раньше стояли у стены, которую разрушили серые псы. Часть опрокинутых стеллажей и ящиков как раз валялась чуть ли не под ногами у Оуэна.

— Хорошо, что мы не основное хранилище вломились, — услышала я тихий голос за спиной, и пусть меня до сих пор возмущало это недопустимое «мы», нельзя было не признать, что в словах бывшего лакея была доля истины. — Тут всего лишь «волос», а представьте, что там?

Представлять я не хотела, как и не хотела слушать черноглазого, который так ловко притворялся человеком, я хотела броситься к Крису-Мэрдоку. Как хорошо, что не все наши желания сбываются.

Я посмотрела на Оуэна, взгляд упал на стену за его спиной, туда, где стояла статуя. А над ее головой, над аркообразным проемом была едва различима надпись. Старые буквы старого алфавита некогда единой Эры. Буквы сложились в слова, слова во фразу чужую и знакомую одновременно: «Не хочу быть собой» — девиз Муньеров.