Правила подводной охоты
Шрифт:
— Не кричи! — оборвала меня начальница.
— Ты что, боишься? — Мной окончательно овладел гнев. — Не хочешь, чтобы пираты узнали, где их место?
Она мне врезала в челюсть с такой силой, что я провернулся в воздухе, прежде чем рухнуть на броню у ее ног. Во рту стало солоно, но зубы, кажется, остались на месте. В глазах поплыло.
— Достаточно или добавить? — поинтересовалась Рипли.
— Достаточно, — ответил я.
— Тогда закройся и помолчи. Здесь командует Огурец, и я шагу не ступлю без его приказа. К тому же со зрением у него
— Но когда установят пулемет, нам будет труднее арестовать капитана!
— Что ты знаешь о трудностях, салажонок? — зло усмехнулась Рипли.
О таких трудностях, как пристрелянный пулемет, я не знал ничего, так что пришлось прикусить язык.
Через пару минут из кабины «Ксении» на палубу выбрался Жаб. В руке он держал тощую колоду пластиковых карточек серого цвета — каждая темнее другой. Взводный отошел метров на десять от амфибии, поднял руку с колодой и начал по одной доставать из нее карты.
— Что он делает? — удивился я.
— Пристреливает ракетомет по таблицам, — ответила Рипли.
Надо сказать, что с такой методой пристрелки я не был знаком. Манипуляции Жаба выглядели вполне мирными, а установленный механиками ракетомет покоился в нише корпуса. Видимо, Молчунья настраивала его не по штатному прицелу, а по своим хитрым приборам. Это меня впечатлило, и я решил больше не проявлять попусту инициативу. Тут умных, зорких и опытных явно хватало и без моих соплей.
Между тем моряки на мачте тоже времени зря не тратили. В отличие от Жаба они не скрытничали — привинтили пулемет на турели, подсоединили гидравлический привод и расчехлили конструкцию. Ствол оказался направлен точно на нас. Он был направлен на меня! Прямо мне в голову, барракуда его дери! Пас даже бровью не повел, а у меня по спине пробежало стадо ледяных мурашек.
— Ссышь, когда страшно? — покосилась на меня Рипли.
— Так точно! — сквозь зубы ответил я.
Пулемет дернулся. Я думал, инфаркт получу, но это оператор проверял привод. Пулемет имел два ствольных блока для снижения перегрева и очень модную «бесконечную» систему питания. Такая штуковина может резать, как автогеном, а может прижать огнем и уложить мордой в грязь на минуту, а то и на две. В общем, если бы Пас надумал выйти под такой огонь, то Алмазный Гарпун был бы вручен ему посмертно. Похоже, до него тоже дошла эта истина — он притих и перестал смахивать на кавалера высшей награды. Мне полегчало, а то не очень приятно чувствовать себя единственным засранцем среди неустрашимых героев.
Ветер крепчал. Капитан приказал морякам снять с мачт радиотехнические и навигационные средства. Попутно установили еще два пулемета — оба стволами на нас. Солнце село, подпалив тучи прямо по курсу, отчего наш курс некоторое время казался дорогой в адское пекло. Затем опустились сумерки.
Я зажмурился, когда нам в лица ударили тугие лучи дуговых прожекторов.
— Мы сейчас выглядим как персонажи стрелкового симулятора, — шепнул Пас.
— Хрен там, — невесело пошутил я. — На каком симуляторе ты видел
— Хватит уже обливаться словесным поносом! — прикрикнула на нас Рипли. — Мне тоже страшно, но я сижу и помалкиваю.
По лесенке загрохотали подошвы Жаба.
— Эй, охотники! — позвал он. — Что-то вы совсем приуныли. Вид у всех троих бледноватый.
— Загорать было некогда, — буркнула Рипли. — Что ты думаешь насчет пулеметов?
— Пулеметы — фигня. — Взводный уселся на броню перед нами и прикрыл рукой лицо от прожекторов. На нем была тяжелая перчатка для связи с Молчуньей. — На первой же минуте боя мы их подавим. Вот чего я на самом деле боюсь, так это сюрпризов. Так что всем надеть гарнитуры для связи. Это первое. Второе — акустика я от вас заберу.
— Хочешь слушать металл? — понимающе кивнула начальница.
— Да, чтобы по нас не влупили из-под палубы кумулятивным зарядом. Пойдем, Чистюля, будешь своими замечательными ушами прикрывать наши задницы.
Жаб увел Паса в кабину, и мы с Рипли остались одни.
«Хорошую работенку выхлопотал себе Пас, — подумал я не без зависти. — Ему теперь сидеть под броней, а мне с голой задницей под прицелом трех пулеметов».
— Расслабься, — Рипли хлопнула меня по плечу. — Будешь думать только о пулеметах, крышу сорвет.
— А о чем еще можно думать? — насупился я, щурясь от света.
— Ну уж не знаю. Жрать не хочешь? — она достала из кармана штатный шоколадный батончик.
— Нет, спасибо.
— Не хочешь, как хочешь, — начальница развернула конфету и впилась в нее зубами. — Тогда рекомендую поспать, а через пару часов заступишь в дозор.
— Можно спуститься в отсек? — Я обрадовался, что хоть ненадолго прикроюсь броней.
— Щас! — фыркнула Рипли. — А меня тут пусть убивают? Здесь устраивайся и не бузи. Если что, я тебя толкну, только не ори спросонья, очень тебя прошу.
— Постараюсь.
Я вытащил из отсека два бушлата — на одном свернулся калачиком, как собака, другим прикрылся от ветра и слепящих прожекторов. Но сон не шел. Я думал о крещении, которое перло на меня из будущего со скоростью поезда. Сколько до него осталось? Час, два, три? Время протискивалось сквозь меня, как лаг — канат с узлами для измерения скорости, пространство набирало темп вместе с моим учащенным пульсом. Ветер позвякивал концами тросов по мачтам, и удары волн за бортом раздавались все чаще.
Так я промаялся два часа, пока Рипли не толкнула меня в бок.
— Подъем, охотник! — негромко сказала она. — Ты знаешь, что мы уже в океане?
— Как? — не поверил я собственным ушам.
Начальница сунула мне под нос циферблат хронометра, на котором высвечивались координаты глобальной спутниковой локализации.
— Все, охотник, мы в Атлантике, — постучала она по стеклу. — Как ощущение?
— Под прицелом пулеметов не очень, — ответил я. — Жаль, что первая встреча с океаном проходит в таких условиях.