Правила жизни от Зигмунда Фрейда
Шрифт:
…
Мы все знаем, что менее полувека назад исследования Чарльза Дарвина и его соратников и предшественников положили конец этой заносчивости человека. Человек не представляет собою нечто иное и нечто более высокое, чем животное. Он сам произошел из животного мира, и он более близок одним видам и менее – другим. Его позднейшие завоевания не смогли уничтожить доказательства равноценности с животными, заключающиеся в строении его тела и душевных задатках. Это – второй, биологический, удар по человеческому нарциссизму.
в) Третий удар, психологический, оказался, пожалуй, самым чувствительным.
Униженный извне человек чувствует себя высшим существом в собственной душе. Где-то в глубине своего «эго» он создал себе наблюдательный орган, который следит за его импульсами и поступками,
…
Но оба эти открытия – то, что невозможно полностью смирить жизнь наших сексуальных инстинктов, и то, что душевные процессы сами по себе бессознательны и становятся доступны и подчиняются «эго» только благодаря неполным и неточным восприятиям, – эти открытия равносильны утверждению, что «эго» не является хозяином в своем собственном доме. Оба эти объяснения, вместе взятые, наносят третий удар по самолюбию, который я назвал бы психологическим. Поэтому нет ничего удивительного в том, что «Я» отказывает психоанализу в своей благосклонности и упрямо отказывается ему верить».
«Трудность на пути психоанализа», 1917
Коперник заставил нас понять, что Земля вращается вокруг Солнца. Дарвин помог признать, что мы произошли не от Адама и Евы. А Фрейд настаивал на том, что мы не можем управлять собственным разумом. Эти три революционные идеи наносят сокрушительный удар по нарциссическому представлению о человеке как о центре вселенной.
Бытие в роли великого младенца, считающего себя драгоценным дитятей божества, а свою планету – лучшим местом Вселенной, может на каком-то уровне быть приятным. Но чтобы примириться с жизнью обычного тяжело работающего, стареющего человека, обладающего ограниченными средствами и возможностями, нужно отказаться от инфантильного, нарциссического представления о себе и научиться быть одним из миллиардов таких же людей, существующих в огромной Солнечной системе; а также признать, что все мы когда-нибудь умрем. Фрейд пишет:
«Как планета вращается вокруг центрального тела и одновременно вокруг собственной оси, так и человеческий индивид принимает участие в ходе развития всего человечества и одновременно идет своим собственным жизненным путем. Но нашему земному зрению игра сил в небесах кажется установленной в неизменном порядке; в сфере же органической жизни мы все еще можем видеть, как силы борются друг с другом и как последствия конфликта непрерывно изменяются. Так и два стремления – одно к личному счастью, другое к союзу с другими людьми – должны бороться друг с другом в каждом индивиде; и так же два процесса индивидуального и культурного развития должны враждебно противодействовать друг другу и постоянно оспаривать место».
«Цивилизация и ее тяготы», 1930
Чтобы человек был психически здоровым, ему нужно, конечно же, стремиться к творчеству. Но в то же время он должен признать, что сколь бы прекрасными ни были чьи-то картины, стихи, музыка или научные эксперименты, сколь бы прекрасно ни было чье-то лицо и фигура, сколь бы толст ни был чей-то кошелек, кто-нибудь непременно его превзойдет. Фрейд писал, что в сравнении с такими великими писателями, как Редьярд Киплинг, Марк Твен и Эмиль Золя, невозможно избавиться от «ощущения собственной малости перед лицом их величия».
Более того, мы должны признать, что даже если мы сможем написать что-то лучше Уильяма Шекспира или нарисовать лучше Леонардо да Винчи, мы останемся простыми смертными, пылью в постоянно расширяющейся галактике. Коперник, Дарвин и особенно Фрейд помогают нам победить собственные заблуждения и эгоизм и принять свою незначительность перед лицом Вселенной. Это позволяет нам наслаждаться скромной жизнью, удовлетворяться более реалистическими достижениями – и не столь трагически воспринимать свои промахи.
Заключение. Гуманистическое наследие Фрейда
Многие психологи называли Зигмунда Фрейда устаревшим, женоненавистником, шовинистом и даже лжецом. Чем же объясняется его мировая слава? Почему мы обращаемся к этому давно умершему любителю сигар за объяснениями нашей современной жизни?
Фрейд стал провозвестником революции в лечении людей, страдающих серьезными психологическими расстройствами – так называемых «душевнобольных». В древности «безумцев» часто убивали – отчасти потому, что они не могли быть полезны обществу, отчасти потому, что они пугали тех, кто не знал, как им помочь. В тюдоровские времена
Фрейд разработал абсолютно новаторский подход к лечению психологических расстройств, основанный на иной парадигме. Он предлагал своим пациентам удобно устроиться на диване в красивой, со вкусом обставленной комнате, где им никто не мог помешать или услышать их признания. Затем он давал им возможность выговориться. Фрейд позволял пациентам рассказывать ему свои тайны – часто связанные с сексуальными травмами. Эти тайны десятилетиями не давали людям спокойно жить. Тем самым Фрейд не только создал первый в истории медицины метод лечения, который не требовал физического вмешательства. Он создал метод психиатрического лечения без микстур и таблеток. Предложил психоаналитический метод, который требовал лишь умения слушать и искренне сочувствовать человеческим страданиям. Позволяя пациентам говорить и рассказывать свои истории, Фрейд понял, что такой разговор приводит к глубокому катарсису – облегчению множества симптомов, которые годами мучили людей.
Кроме того, Фрейд практиковал свой психоаналитический метод весьма необычным образом. В отличие от других врачей конца XIX – начала ХХ века, которые относились к пациентам покровительственно и никогда не снимали белых лабораторных халатов, Фрейда вполне устраивал обычный костюм-тройка. В отличие от своих современников, которые часто запирали «душевнобольных» пациентов в психиатрических лечебницах, где не было никакой приватности, Фрейд создавал для пациентов атмосферу конфиденциальности – чтобы они могли откровенно высказать свои самые постыдные или агрессивные мысли. Он обещал пациентам, что никто никогда не узнает о том, что творится в их душе. И он никогда не сидел за столом, как другие врачи. Он располагался в кресле рядом с кушеткой, на которой лежал пациент. Он хорошо слышал и находился рядом. Фрейд взял все лучшее от медицины и от исповеди в католической церкви, соединил это и создал особую форму лечения – не медицинскую и не религиозную. В его психоанализе врач не является высшим авторитетом. В центре – всегда человек и его рассказ. Пациенты рассказывали Фрейду о том, что раньше оставалось невысказанным – а он, в свою очередь, поднял общение выше скальпеля и рентгена. Для него понимание в деле преодоления грехов человека стояло выше наказания и самобичевания. Фрейд произвел колоссальную трансформацию природы человеческих отношений, поставив на первое место приватность, честность, сочувствие, терпимость, отказ от ярлыков и истинную близость. и, следовательно, заслужил право войти в историю как великий гуманист.
Фрейд все еще современен и ценен – не только для психиатров, но и для всех мыслящих людей, которые хотят лучше понять свою жизнь. Разработав психологию бессознательного, он помог нам понять сложнейший механизм – собственный мозг, его эротический и агрессивный аспект. И мы поняли свое стремление к тесным человеческим контактам и возникающий из него страх близости.
Он раскрыл наш потенциал разрушения, который мы категорически отрицали. Однако, как показал Фрейд, зависть, враждебность и ненависть живут в глубине души каждого из нас – живут бессознательно, поджидая, когда мы расслабимся. И тогда заставляют нас стыдиться себя и других, причиняют сильную и жестокую боль. Осознав скрытые младенческие и детские корни своих взрослых мыслей, поступков и фантазий, поняв, что большая их часть лежит в глубинах бессознательного, Фрейд оставил нам богатую, глубокую – и в какой-то мере провокационную – психологию, которая может повысить чуткость к самим себе и к другим людям, развить творческое начало – и обогатить саму нашу жизнь.