Право быть
Шрифт:
– Я очень много напортил?
– Серединка на половинку. Ничего непоправимого по крайней мере не случилось.
– Могу чем-то загладить свою вину?
– Лучше забудь, потому что от твоих действий вреда бывает больше, чем пользы. Хотя… - Ксаррон осторожно помял виски кончиками пальцев.- Нам все же стоит кое о чем поговорить. Правда, не здесь.
Киан оскорбленно сделал вид, что вовсе не слушает разговор, происходящий за кухонным столом, но кузен только мах-пул рукой:
– Можешь обижаться сколько влезет, мы все равно пойдем наверх,
Когда первый из трех лестничных пролетов остался позади, я воспользовался любезностью Ксо, плавно сменившего тему беседы, и спросил, стараясь еще дальше отодвинуть собственные переживания:
– Как себя чувствует герцог?
– А как может себя чувствовать старый усталый человек, да еще переживший, мягко говоря, не самые спокойные дни своей жизни?
– усмехнулся Ксо - Не слишком счастливо.
– Я не об этом. Его полностью удалось избавить от приворота?
– Если ты имеешь в виду ворчанку в его крови и плоти, то да. Пара дней особого стола, опять же всякие травки-мурав-ки… Знакомый тебе лекарь хорошо знает свое дело.
Гизариус? Не сомневаюсь. Но тем не менее отрадно слышать. Значит, зелье можно выгнать из тела, не нанося вреда. А как обошлись с разумом?
– Приворот перестал действовать сразу же?
Ксаррон остановился и обернулся, внимательно изучая выражение моего лица.
– Нет. И думаю, ты знаешь почему.
Конечно, знаю. Кровь можно очистить от малейших следов яда. Быстро или медленно - зависит уже от мастерства лекаря и жизненных сил пострадавшего. Однако чтобы биение сердца вернулось к прежнему ритму, тоже необходим некоторый промежуток времени, и мне почему-то кажется, что он способен растянуться до целой вечности, ведь узники не всегда стремятся вырваться из оков.
– Но сейчас все уже позади?
– Мы питаем на это надежду,- сухо ответил кузен и продолжил восхождение на второй этаж.
Вот так. Никакой уверенности, одна лишь надежда. Если даже Крадущийся поминает имя всеми обожаемой, но неуловимой дамы, на деле все серьезнее, чем могло показаться сначала.
– Но герцог ведет себя как прежде?
– По свидетельству близких к нему людей? Да.
Уже хорошо. Не думаю, что Магайон стал бы лукавить, притворство не в его характере. Он не скрывал свою влюбленность, значит, скорее всего, не стал бы скрывать и то, что чувство осталось неизменным.
– А женщина?
– Что женщина?
Я не мог видеть лица Ксо, но по тону голоса чувствовалось, что кузен не рад заданному вопросу.
– Как поступили с ней?
Почему ты спрашиваешь обо всех, кроме главного преступника?
Ах да, названый братец Меллы… Вот как раз его судьба волнует меня менее всех прочих. А должен?
Скажем, ты мог бы поинтересоваться целями, которые он преследовал, а я бы ответил, что нам не удалось ничего вы-яснить по причине… Догадаешься сам?
Если милорд Ректор начинает ехидничать, значит,
– Он умер?
– Какая поразительная проницательность!
– Ксаррон свернул с лестничной площадки в галерею второго этажа.
– Сам убил себя?
– На теле не было следов насилия.
– Яд?
– Ничего похожего. Сердце просто остановилось.
– Такое бывает. От страха, к примеру.
– Бывает, - согласился кузен.- Но уж очень не вовремя. У парня хватило смелости заявиться в столицу и прибрать к рукам одного из влиятельнейших аристократов королевства, а тут вдруг испугался? Он ведь даже не предпринял попытки убежать, когда стража пришла в дом герцога. И не стал сопротивляться при аресте, словно…
– Словно знал, что ему все равно не придется говорить.
– Именно.
Ксо распахнул широкие створки и переступил через порог большого и очень странного помещения. В каком-нибудь другом богатом доме я бы решил, что оно предназначено для танцев - любимого времяпровождения придворных красавиц, юных и не очень, но в доме ректора Академии совершенно пустой зал вызывал закономерные вопросы. Ни стульев, ни столиков, ни шкафов, даже стены и те пустые. Кроме одной, почти на всем своем протяжении закрытой ковром, на котором чьи-то умелые руки выткали удивительной точности карту Западного Шема.
– Ты ведь что-то знаешь, а, Джер?
По крайней мере думаю, что знаю. Но и мнимой уверенности иногда бывает достаточно, верно?
– Зачем мы пришли сюда?
Кузен изящно встряхнул кистью и, словно шулер из-под манжеты, скинул в ладонь невесть откуда взявшееся, но уже хорошо знакомое мне кольцо.
– За ним. Можно сказать, оно привело нас сюда.
– Кольцо полевого агента?
– Да. Посмотри на узор повнимательнее. Видишь сплетение линий?
– Что в нем особенного?
– Оно не повторяется более ни на одном кольце, потому что…
Ксаррон щелкнул пальцами, и ковер, собираясь упругими складками, медленно пополз вверх, открывая взгляду…
Ту же самую карту, только нанесенную на штукатурку стены. Но в отличие от тканого изображения рисованное было расчерчено клетками разного размера, в каждой из которых на фоне лесов, полей, рек или гор виднелись разноцветные кругляшки. Подойдя к стене почти вплотную и всмотревшись в ближайший ко мне восковой комочек, я увидел на белой поверхности четкий оттиск.
Узор с кольца? Да. Или очень похожий на него. Значит, в одной из этих клеток непременно должен отыскаться и тот, что оставил умерший полевой агент, отправляясь на задание?
Ксаррон, словно прочитав мои мысли, указал рукой в сторону северо-западной части карты:
– Верхнее течение реки под названием Тэйн. Он должен был быть там.
Точно. В клетке, охватывающей большую часть реки и прилегающей территории, размещался кругляшок с нужным нам оттиском. Теперь мы знаем, откуда пришел полевой агент. Но на какой миле пути он превратился в убийцу?