Право на эшафот
Шрифт:
Я выучила расписание дилижансов – станция была неподалеку от лавки сеньоры Лусеро, но пока не рисковала ехать до границы с Варенцией или Теофренией, где могла застрять намертво, не зная, как ее пересечь. Еще существовали морские маршруты в другие страны, но не думаю, что там проверок нет. Вариант телепорта я отбросила напрочь, поскольку не могла предсказать, как моя личина поведет себя после перемещения.
Размышляя на эту тему, я двигалась вдоль прилавков с овощами, присматривая подходящие на гарнир к кролику, тушка которого уже лежала в плетеной корзинке, как вдруг заметила
Настигла я воришку в ближайшем переулке, где он потрошил добычу.
– Тебе не говорили, что воровать – плохо? – вкрадчиво спросила.
Пацан дернулся, но я уже крепко ухватила его за плечо.
– Теофрениек можно, – убежденно ответил он. – Они Двуединому неугодны. Значит, те, кто их обворовывает, совершают богоугодное дело.
– А стража тоже так считает?
– Что сразу стража-то? – заныл он было, но тут же успокоился. – Вообще-то да, поругают малость и отпустят. Потому что теофренийка же, не наша.
– У нее что, на спине написано, что она теофренийка? – спросила насмешливо. – У девушки платье точь-в-точь как у меня.
Тут я себе однозначно польстила, потому что у обворованной особы, чей возраст со спины определить можно было только приблизительно, платье отличалось куда лучшим качеством ткани и пошива.
– У нее в кошельке только подорожная, – разочарованно шмыгнул носом пацан. – Ни одной монетки. Вот.
Он протянул мне кошелек, чтобы я убедилась, что тот пуст. Бумагу он держал в другой руке и явно собирался ее выбросить.
– Дай-ка взглянуть…
Подорожной оказался вариант паспорта с приметами, которые были столь размытыми, что нашлись бы даже у меня: глаза – голубые, волосы – светлые, родинка слева над губой. Положим, родинку я могла и свести…
Мальчишка под рукой опять дернулся в надежде, что я потеряла бдительность.
– Погоди, – сказала сурово, – дело есть. Сложно восстановить такой документ?
– Да чего сложного-то? – буркнул мальчишка. – Он же не магичный. Придет к своим в консульство со свидетелями, которые ее личность подтвердят, и получит новую бумагу. Штраф заплатит, и усе. Но штраф большой. А нечего вместо денег в кошельке бумажки никому не нужные таскать, – в его голосе прорезалось злорадство.
Надо же, какие плохие чувства вызвала у него бедная девушка. Интересно, здесь всегда не любили теофренийцев, или это началось после фиаско в храме, когда принцесса и Теодоро не получили благословения? А по поводу отсутствия магии на бумаге он не прав: печать фонит сильно, но только печать, остальная часть документа в этом плане чистая.
– А внести изменения в эту бумагу можно?
– Это как?
– Вписать другое имя можно?
– А чего нельзя-то? Дядько Гнус и не такое может.
Прозвище было
– Отведи меня к этому дядьке.
– С чего бы? – спохватился он. – Он посторонних не любит.
– А с того, мил друг, что либо ты ведешь меня к дядьке Гнусу, либо я тебя – к страже.
Пацан снова дернулся, но уже обреченно: понял, что хватка у меня крепкая. А ведь я даже ничего из магических навыков не использовала. Не привыкла, однако.
– Лучше к страже, – неожиданно решил он.
– Почему к страже? – удивилась. – Я заплачу твоему Гнусу за внесение изменений, не даром же ему работать.
– Ага, – шмыгнул пацан носом, продолжая сомневаться. – А потом он мне заплатит. Последнюю, так сказать, плату.
– Слушай, мне нужны фальшивые документы. Позарез, – сказала ему проникновенно, – вопрос жизни и смерти. То есть еще пара дней – и уже точно смерти. Я не собираюсь сдавать ни тебя, ни Гнуса. Ты приведешь ему клиентку, он тебе еще и процент со сделки будет должен.
Вряд ли мальчишка проникся моим жалким положением, потому что прошелся по мне оценивающим взглядом и спросил:
– А чем платить будешь? Ты на богачку не похожа.
– У меня есть чем, – уверила, – хватит твоему дядьке.
– Если обманешь, падет на тебя проклятие Двуединого, – мрачно сообщил он.
Вздохнув, вытащила мелкую монетку и вручила ему, после чего он неохотно двинулся из переулка, зыркая на меня как загнанный зверек.
Я шла за ним, ни на миг не расслабляясь, и размышляла, не могу ли я что-то из своего арсенала использовать для подделки. Надпись удалить могла, это да, но дальше все упиралось в то, что я не способна создать достоверную подделку. Совесть, грызущую меня сразу по двум направлениям: кража чужого документа и подталкивание пацана на путь воровства, – я успокаивала тем, что, если мне не удастся сбежать, грызть ей скоро будет некого. Что же касается девушки, то любой урок, даже такой неприятный, полезен. А пацана воровать отправляла не я.
Отошли мы от рынка довольно далеко, дома стали меньше, но не перестали быть аккуратными, и я даже удивилась, когда мы свернули к одному, перед которым буйствовал цветом куст, названия которого я не знала. Совсем этот домик не походил на жилище преступного элемента. И тем не менее мы пришли по адресу. Мальчишка стукнул в дверь и сразу ее распахнул, не дожидаясь ответа.
– Дядька, я тебе клиентку привел! – радостно заорал пацан с порога.
Гнус, невысокий плотный мужик со взглядом исподлобья, посмотрел на нас безо всякой радости.
– Малек, какую клиентку? – процедил он. – Я ничего не продаю.
– Мне нужны ваши услуги как художника, – сообщила я воодушевленно.
Воодушевленно, потому что он выглядел в точности как искомая криминальная личность.
– Какого еще художника?
– По замене надписи на бумаге. Вы написали, забыли что и получили вот это.
Я показала кольцо с изумрудом. Стоило оно наверняка дороже, чем услуги дядьки, потому что глаза его сразу загорелись жаждой обладания, но вслух он сказал: