Право на мир
Шрифт:
Лошадей расседлали и оставили лакомиться травкой. Опасаться нападения вроде бы не приходилось, поэтому путники смело развели костер и приготовили горячую еду. Собравшись вокруг огня, бойцы блаженно прихлебывали свежезаваренный чай.
— Вот интересно! — заметил Брайли. — Дома у камелька, с кружкой эля или грога, всегда тянет поговорить о чем-то таинственном, а в походе или, скажем, во время военной кампании, наоборот — самыми приятными кажутся рассказы о мирной жизни.
— Да, так всегда бывает, — согласился Найджел. — Однако, хорошую историю всегда послушать интересно.
— Расскажи о жизни при дворе, ваше благородие, —
— Что ж тебе рассказать? — удивился Брайли.
— Что-нибудь интересное! О чем в книжках не пишут…
Барон, хмыкнув, призадумался.
— Сейчас время мирное, поэтому при дворе не услышишь историй о подвигах и героях. Дуэли строжайше запрещены, так что и здесь мало интересного. Главным источником новостей сейчас служат молодые дворяне. Все эти наследники гордых фамилий старой аристократии да еще отпрыски новых баронов, имеющие честь быть представленными при дворе. Золотая молодежь, одним словом. Вы слышали, какая мода пошла среди этих сорванцов? Устраивать ночные гонки по Ронару на рессорных экипажах!
— Как это? — удивился гном. — Я про такое не слышал.
— А я слышал, — вставил Найджел. — Кстати, и правда интересно.
— Наверное, содержать такой экипаж — дорогое удовольствие, — предположил Фрейнур.
— О да! — согласился барон. — Это не каждому по карману. Для гонок покупают дорогущие кареты из драгоценного южного бука и отделкой из тончайших кож. В ступицы заливают ценнейшее восточное масло, предназначенное для освещения дворцовых покоев во время праздников.
Но главное — это, конечно же, лошади! Для ночных заездов выписывают лучших скакунов с востока. Они и так стоят баснословных денег, но для гонок их еще специально готовят. Конюшенные мастера дают им смеси из семян горных трав. Добавляют и южные сборы, изготовленные тамошними магами. Услуги этих кудесников стоят подчас дороже самой лошади. Зато потом у скакунов только искры из-под копыт летят! Говорят, перед началом гонки они выдыхают из ноздрей огонь, но это уж, я думаю, враки.
И вот, таких лошадей впрягают в экипаж. Обычно упряжка включает от трех до шести зверюг. Но особо тщеславным наездникам и этого мало. И тогда дело доходит до двенадцати!
Фрейнур слушал разинув рот.
— Как же такая пропасть коней на улице помещается?! — изумился он.
— Помещается! — развел руками Брайли. — Запрягают цугом по-особому — и в карьер! А уж тогда на дороге не попадайся! Вмиг сметут и размажут по мостовой!
— Эх, и почему мой папа не граф и не барон, а простой гном?! — Фрейнур яростно почесал макушку. — Почему деньги достаются тем, кто не умеет их ценить?
Найджел улыбался, слушая гнома. Хотя подобных излишеств и развлечений он и сам не одобрял.
— Возницами выступают сами богатенькие отпрыски, — продолжал рассказывать барон. — Каждый юнец мнит себя по меньшей мере мастером Микаэлем — личным возницей короля и победителем ежегодных ронарских скачек. Но не все справляются с такими скоростными экипажами.
Недели за две до того, как мы отправились в путь, среди ночи решили потягаться две лучших упряжки. — Брайли ухмыльнулся. — Чего не скажешь об их возницах! Заезд начали от дома сапожника Хэтторна. На перекрестке экипажи случайно задели друг друга — кто-то из возниц не справился с управлением. Одна из карет вылетела на тротуар, колесо врезалось в тумбу фонаря. Удар был такой, что, говорят, в старом городе слышали! Дышло
— А как же возница?! — с замиранием спросил Фрейнур.
— О! — Брайли усмехнулся. — На этот раз богатенькому сорванцу повезло. Его выкинуло с козел, и, пролетев по воздуху, он угодил в окно на втором этаже, выставив его вместе с рамой. И так с занавесками и цветочными горшками оказался в постели Кребса и его жены. Тот, не разобравшись спросонья, решил, что это разбойники к ним вломились, и навешал юнцу по первое число, потом выволок на улицу и принялся звать стражу. Кребс бывший полковник и скор на руку, надо думать, гонщику крепко досталось. Ну и то ладно!
— Да, это он еще легко отделался, — согласился Найджел. — Угоди он не в окно, а в стену — от шалопая осталось бы мокрое место.
— В общем вот такая история, — зевая, заявил барон. — А сейчас кто как, а я — спать!
— И то верно, — заметил Найджел. — Думаю, сегодня караулы можно не выставлять. Арминас, для порядка посиди с полчаса, послушай, все ли тихо, а потом спать ложись.
Эльф молча кивнул…
Глава 29
Медленно, словно нехотя, наступали сумерки. На улицах Северного Торена один за другим зажигали фонари. Тофо Рабинс, посмотрев в окно, вздохнул.
Этот день не задался у него с самого начала. Вначале утренний сон предводителя разбойничьей шайки был нарушен дикими воплями котов, устроивших под окнами шумную драку. Затем у него разболелся зуб. Пришлось послать за зубодером. Но к тому времени, как уважаемый эскулап пожаловал, зуб болеть перестал. Однако за ложный вызов пришлось платить. А тут еще главе стражи требуется очередное подношение!
Честно говоря, дела вообще шли не лучшим образом. Конечно, уличные торговцы исправно платили дань, а рыбные купцы были обложены немалым оброком. Но это так, мелочь. Настоящего, стоящего дела у шайки не было с прошлой зимы.
Тофо Рабинс вздохнул. «Ну и дела! И при этом даже горло тебе не промочить!» Дело в том, что пару дней назад, мучаясь тяжким похмельем, Тофо дал себе зарок не пить. Так сказать, проявить силу воли, пока дела не наладятся.
Пить или не пить? Вот в чем вопрос!
«Может, кинуть монетку? — подумал главный торенский вор. — Выпадет орел — воздержусь, ну, а если решка — налью стаканчик».
Достав монету, он подбросил ее и подставил ладонь. Однако серебряный кружок не упал, а повис в воздухе, пританцовывая и кружась. Тофо от удивления разинул рот, затем закрыл глаза и потряс головой. Монета тут же упала вниз, серебро звякнуло об стол. «Привидится же такое! Вот что значит резко завязать!»
Крона, проскакав по доскам, остановилась, сверкая гербом герцога Малина. «Все равно выпью! — зло подумал Рабинс. — Да ну ее, эту силу воли!»
Он решительно направился к бару красного дерева — единственному приличному предмету обстановки в комнате, забранному у мебельщика за долги, открыл дверцу. «Чего бы выпить? Ага! Вот это в самый раз!». Рука решительно обхватила горлышко непочатой бутыли с крепким перегоном на можжевельнике.
Рабинс закрыл зеркальную дверцу бара и… едва не выронил бутылку. В зеркале отражался — прямо у него за спиной — закутанный в черный плащ высокий силуэт. Мессер Дюваль собственной персоной! Маг, неизвестно как оказавшийся в запертой комнате!