Право на одиночество
Шрифт:
Уже на пороге я осторожно прикоснулась к его руке и спросила:
– Но вы ведь не будете больше таким… таким равнодушным и холодным? Мне это не слишком понравилось.
Улыбнувшись, Максим Петрович легонько сжал мои пальцы.
– Конечно, не буду. Я не очень хороший актёр.
Я рассмеялась. И мы вместе вернулись к праздничному столу, половина участников которого уже напрочь забыла о том, в честь кого – или чего – был организован этот банкет.
26
Следующие две недели моей жизни были наполнены удивительным
Нет, он не позволял себе ничего, что выходило бы за рамки приличий. Мы больше не обнимались, даже моей руки он касался всего пару раз за эти две недели. Но… мне просто хотелось быть рядом, разговаривать о работе (или о чём-нибудь ещё), слышать его голос, видеть глаза. И я была очень рада, что Максим Петрович больше не строит из себя ледяную глыбу…
Именно в таком состоянии меня и застала Катя, секретарь Королёва, спустившись к нам в один прекрасный понедельник. Это уже было нечто из ряда вон – где это видано, чтобы секретарь генерального отходила от своего рабочего места и спускалась к простым смертным? Поэтому я и уставилась на неё с лёгким недоумением, даже перестав изучать лежавшие передо мной расчёты производственного отдела. А Светочка вообще чаем поперхнулась.
За всё время, что мы здесь проработали, Катя в нашем кабинете не появлялась ни разу. Я была удивлена тем фактом, что она умудрилась найти сюда дорогу.
– Э-э-э… привет, – протянула я, с усилием улыбнувшись. – Ты к Громову?
– Нет, я пока к тебе, – улыбнулась Катя и протянула мне несколько листков бумаги. – Вот, держи. Приказ генерального – в срочном порядке подписать всем службам. Другие уже расписались, остались только вы с Громовым.
Я вздохнула. Это была идея Максима Петровича – теперь почти все документы проходили через меня. И если раньше для запуска какого-либо проекта нужна была только виза главного редактора, то теперь без моей подписи было никак не обойтись. Это добавляло мне лишних проблем, но Громов был непреклонен – он заявил, что благодаря этому я фактически приравниваюсь к главному редактору.
В принципе, я понимала, откуда ноги растут – Максим Петрович всё ещё переживал, что я отказалась от должности директора по маркетингу. И всячески пытался это компенсировать.
Ещё раз вздохнув, я взяла документы, которая протягивала Катя, и начала их изучать.
Сказать, что они были необычные… Хм… Да я за пять лет работы не видела ничего подобного! На первый взгляд, простые документы для запуска проекта. Такие у нас проходили по всем инстанциям, когда на совещании по новинкам утверждалось какое-либо будущее издание. Заполнялись эти документы всеми отделами, начиная непосредственно с редакции, потом к ним постепенно «подкалывали» расчёты всех остальных отделов, итоговый листочек – примерную себестоимость и отпускную цену – присоединял отдел маркетинга. После этого документы подписывались генеральным, возвращались к младшим редакторам, которые забивали утверждённый проект в базу издательства, присваивая ему УНИ – уникальный номер издания. Именно с помощью этого номера можно было быстро найти информацию о проекте в любой базе. Не будь этих номерочков, мы бы уже давно погрязли в
А документы, которые мне протягивала Катя… Во-первых, они были заполнены от руки, что само по себе поразительно. Нет, редакция, бывало, заполняла свои бумажки от руки, но производственники?! Вёрстка, художники, маркетинг?!
Мои брови медленно поползли вверх. Дальше – больше. Подписали эти странные документы ВСЕ! И – та-да-да-дам! – даже генеральный! Тогда как ни одна бумажка подобного толка не должна была проходить мимо меня и добираться до генерального раньше, чем мы с Громовым поставим на ней свои визы.
Или я сошла с ума, или…
Я посмотрела на первую страницу. Размашистая подпись заведующей редакцией детской литературы красовалась в нижнем правом углу, как памятник абсурду. Потом я посмотрела на автора. На название. На «аннотацию», состоящую из одного слова: «ЗАКАЗ».
И всё, мне снесло крышу…
– Какого демона?!!!
Так ругался мой отец в самые критические моменты своей жизни. Уж очень он фантастику любил. Поэтому в нашем доме никто никогда не слышал обычного русского мата. Зато… «Какого демона», «горгульи вас раздери», «идите в бездну», «вонючий гоблин», «темно, как у орка в заду»… В общем, иногда я тоже пользовалась папиными выражениями. Но очень редко. Всё-таки обычный мат действует на людей лучше. Он, так сказать, несёт в себе чистую эмоцию и очень понятный, прямой посыл… Для того чтобы его расшифровать, много ума не нужно. А вот папины «горгульи», «гоблины» и прочая нечисть иногда сбивали собеседников с толку.
Катю, судя по всему, тоже от моего крика слегка перекорёжило.
– Э-э-э…
– Что это?! – опять завопила я, потрясая документами перед носом у секретарши. – Как эта хре… х… ох ты ж… Как подобную чушь подписали все отделы?! Ты сама носила документы?!
Наверное, выглядела я в тот момент страшно. Потому что Катя резко побледнела и сделала пару шагов назад.
– Ну… да… сама…
Я закрыла глаза и пару раз глубоко вздохнула. Та-а-ак, Зотова, давай, угомонись. А то у тебя дым из носа сейчас пойдёт, как у дракона.
Но всё-таки – что это за бредятина? Ведь Крутова в нашем издательстве больше не работает.
– Катя, – я открыла глаза и заговорила уже спокойно, – скажи мне, почему все отделы подписали эти документы? Что ты такого им сообщила?
Секретарша посмотрела на меня с лёгким недоумением.
– То же, что и тебе. Что это приказ генерального. Он ведь первым визу поставил.
Я почувствовала, как из глубин моей души поднимается холодная ярость. Теперь я начинала понимать, что происходит.
– Это Сергей Борисович заполнил документы за редакцию детской литературы? – дождавшись кивка Кати, я продолжила: – А потом дал их тебе и попросил в течение нескольких часов быстро подписать по всем инстанциям, верно? И, конечно, Зотову и Громова нужно было оставить напоследок?
Катя вновь кивнула.
– Значит, так, – я сунула документы в её руку, – передай Сергею Борисовичу, что я ничего подписывать не буду. Так как Максим Петрович ставит свою визу только после моей, он тоже ничего не подпишет. Всё.