Право по рождению
Шрифт:
Они приземлились с глухим стуком и фонтаном грязи. Хруст костей отдался в ушах Ульдиссиана. Один из морлу издал режущий ухо крик, и его пальцы соскользнули с руки пленника.
Ульдиссиан тут же попытался освободиться от другого воина, но морлу хватал быстро. Повернувшись, они сошлись лицом к лицу. Ночная тень скрывала черты морлу, но не настолько, чтобы сын Диомеда не разглядел чёрных впадин там, где должны были быть глаза.
Удар кулаком в подбородок морлу прошёл впустую. Ульдиссиан схватил противника за горло, и тот сделал то же самое. Пальцы
Несколько драгоценных минут ушло, прежде чем Ульдиссиан понял, почему. Они всё ещё хотели взять его живым. Зачем же ещё нападать на него тайком?
Тем не менее, хотя это и давало ему некоторую надежду, он всё ещё не мог полагаться на то, что морлу не забудет приказов и в итоге просто не убьёт человека, с которым сражается. То, что смотрело на него из-под устрашающего бараньего шлема, было не человеком, уже не было им. В любой момент его враг мог забыться в своей жажде крови.
Взяв волю в кулак, Ульдиссиан попытался призвать ту же самую силу, которая так далеко отбросила его и двух его грузных неприятелей. Стиснув зубы, фермер снова замахнулся на своего врага, на этот раз целясь прямо в надёжно защищённую бронёй грудь.
Морлу заблокировал его кулак, замедлив удар. Кулак Ульдиссиана развернулся и раскрылся. Ладонь едва достала до брони, не грозясь нанести никакого урона.
Морлу ушёл в землю, словно огромный невидимый молот ударил его. Он погряз так глубоко, что его совсем не стало видно.
Не успел Ульдиссиан прийти в себя, как другая рука схватила его. Откуда-то донеслись крики — видимо, стражники мастера Этона спешили защитить своего нанимателя и его имущество. Ульдиссиан хотел предупредить их об ужасном маскараде Малика, но оставшийся морлу, придя в себя после падения, теперь обрушился на него со всем рвением.
Пожалуй, «пришёл в себя» было не очень правильно сказано, ибо, когда воин повернулся, чтобы сойтись с Ульдиссианом лицом к лицу, сын Диомеда обнаружил его голову склонённой вправо. Значительная часть шеи морлу торчала неправильным и невозможным образом. При этом всё это, похоже, ничуть не заботил яростное создание.
Снова пальцы сомкнулись на горле Ульдиссиана. Морлу сжал их, но хватка была не смертельной.
Ульдиссиан стал задыхаться. Он знал, что его врагу нужно только подождать, пока он потеряет сознание. И тогда Малик получит свою добычу… И никто уже не сможет спасти Лилию.
Потянувшись, Ульдиссиан схватился за одну сторону головы морлу. Стиснув зубы, он надавил так сильно, как только мог.
С ужасным чавкающим звуком голова отошла от тела.
Тело морлу затряслось, пальцы разжались. Они вслепую потянулись за головой, которую Ульдиссиан оттянул назад.
Словно в каком-то отвратительном марионеточном спектакле, Ульдиссиан отвёл тело на несколько шагов к стене, окружавшей имение мастера Этона. Затем со всем силы он зашвырнул голову подальше за стену.
Тело бросилось за ней, но столкнулось со стеной. Повторная попытка прошла
Выдыхая, Ульдиссиан быстро оглянулся на дом. В кабинете не было заметно никакого движения, но внизу стали собираться стражники. Двое из них приблизились к Ульдиссиану.
Узнав Ульдиссиана, они замедлились. Он указал на дом:
— Внутри! Внутри есть ещё! Берегитесь! Вы должны снести им головы!
Они посмотрели на него с выражением страха на лицах. Ульдиссиана не волновало, поверили ли они ему.
Он уже бежал, боясь, что Малик нашёл Лилию… Или кого-то из остальных, раз уж на то пошло.
Влетев в парадную дверь, он на что-то напоролся в темноте. Ульдиссиан обнаружил к своему ужасу, что это распростёртое на полу тело одного из домашних слуг торговца. Снова содержимое желудка Ульдиссиана грозилось выйти наружу, ибо тело было полностью и идеально освежёвано.
Сначала Этон и его сын, теперь и эта бедная душа. Ульдиссиан разрывался между отвращением и горечью.
Все эти ужасные убийства были связаны с ним. Но Ульдиссиан был не настолько глуп, чтобы винить себя одного. Малик был преступником, который совершил грязное дело. Малик, по указанию Примаса.
Ярость снова заполнила всё его существо. Ульдиссиан ничего не может поделать с загадочным Люционом, но он может хотя бы позаботиться о том, чтобы высший жрец больше не принёс неприятностей, даже если ради этого придётся пожертвовать жизнью.
Стражники, с которыми он говорил, остановились на входе, факел в руке одного из них осветил зверскую сцену. Круглыми глазами они уставились на Ульдиссиана.
— Берегитесь любого в доме, кто держит оружие, или любого, похожего на вашего хозяина или его сына. Если это настоящие Этон и его юный Седрик… — он сдержал нахлынувшую волну чувств, чтобы стражники не догадались о правде, — тогда они поймут, что вы запираете их ради их же собственной безопасности!
— Запираем их? — с удивлением вымолив один из стражников.
— Ради их же самих и вас! Верьте мне!
Если бы им это говорил какой-нибудь другой человек, вероятно, они бы не послушались его приказов, но они знали о его чудесах. Ульдиссиан тихо ругнулся, желая, чтобы ещё несколько людей проявили теперь способности, какими обладал он. Да, теперь бы ему не помешали Ромий с Йонасом по флангам.
Или Ахилий.
Лучник был его единственной надеждой. Ахилий уже однажды чуть не убил Малика, и мог бы убить морлу теперь, если бы знал о происходящем.
Пока стражники пытались собраться с мыслями, Ульдиссиан отправился на второй этаж. Он уже рисовал в воображении Лилию, лежащую мёртвой на полу в коридоре, и эти мысли заставили его поспешить, несмотря на его ранения и потраченные усилия.
Комната, которую он делил вместе с ней, лежала прямо по коридору. Собирая все свои силы, Ульдиссиан бросился на дверь.