Право вернуться

Негатин Игорь

— Округ? — он даже фыркнул. — Вы таки бывали в Брикстоуне?

— Увы…

— Съездите. Съездите и посмотрите, какие костюмы носят тамошние джентльмены! Когда вы вернетесь к родным пенатам, то будете иметь другое мнение. Горе на мою седую голову, но здешние жители в одежде разбираются гораздо хуже, чем в лошадях и коровах.

— Но…

— Оставьте! — Старик отмахнулся, хотя я и слова не успел вымолвить. — Видели, какой материал привозят местные торговцы? Это же ужас! Они хотят заработать несколько лишних марок, и они имеют на это право, но при чем здесь старый Розенталь?! Почему я должен тратить свое

время, мучиться и не спать ночами, чтобы из этого жуткого материала сделать приличный сюртук? Мне, между прочим, семьдесят пять лет! Вы думаете, я не хочу иметь спокойный вечер с чашечкой кофе, женой и котом? Кстати, вы видели моего кота? Это такой бандит, шо боже мой! Вчера он перевернул миску сметаны, а потом подрался с соседской собакой. Вы спросите, почему кот дерется с собаками? А с кем еще драться нашему бедному мальчику, я вас внимательно спрашиваю? В городе уже не осталось ни одного кота, с кем бы он не выяснял отношений. Будь у котов шериф, мой Изя не вылезал бы из кутузки!

— Мистер Розенталь, — осторожно встрял я, — мне бы про костюм…

— Так вот, мистер Талицкий, если мой Изя, бандит эдакий, чтобы он был здоров, начинает чихать как заведенный, то это еще один знак, что материал никуда не годный!

Мастер кивал головой, рассказывал про свою жену, кота, а я мечтал вернуться в контору и пристрелить Марка Брэдли за его рекламу.

— Таки что вы хочете мне сказать? — Наконец мастер закончил свой длинный монолог и задрал подбородок, едва успев подхватить пенсне.

— Хотел заказать костюм… — уже не надеясь на благополучный исход, сказал я.

— Костюм? Хм… Костюм — это прекрасно! Тогда зачем вы тратите время зря, болтая о пустяках? Вы, молодые, совершенно не умеете ценить время! Конечно, вы еще молоды и не понимаете, что иметь немножко покоя — это гораздо лучше, чем иметь немножко денег!

— Да, конечно…

— Хороший костюм, молодой человек, суеты не терпит… Вот когда я шил костюм старику Израилю… Кстати, в нем его и похоронили. Вы знаете, как роскошно он лежал в гробу в моем костюме?! Это был такой материал! Таких уже не делают. Между прочим, он так и не вернул мне две марки, но ради его последнего выхода я готов простить даже это!..

Из мастерской я вышел только через два часа.

Старый мастер проклинал местных лавочников, вспоминал незнакомого мне Кацмана, который ухаживал за его дочерью, но два года назад был убит в пустяшной перестрелке, чем разбил сердце «бедной девочке», да так метко, что она сразу выскочила замуж за банкира из Брикстоуна. Под конец он так расчувствовался, что обещал сопроводить в соседнюю лавку и помочь подобрать шляпу, галстук и перчатки, чтобы я не выглядел как оборванец с большой дороги…

— Ты заказал костюм? — спросил шериф, когда я ввалился в офис.

— Еще немного, и мне понадобился бы гроб. Даже два — для тебя и Розенталя.

— Да, старик любит немного поболтать.

— Это называется «немного»?

— Хм… — усмехнулся Брэдли. — Если бы ты заказывал свадебный наряд, то ходил бы к нему, как на работу, в течение месяца!

— Боже меня упаси…

Шериф молча кивнул и опять уткнулся в бумаги, присланные последним пароходом. Они приходят каждые две недели. Это большой и толстый конверт с пачкой разыскных листов и короткой сводкой о тех, кого искать не следует «вследствие узаконенной гибели».

Узаконенная —

это значит, что бандита прихлопнули охотники за головами. Если преступник доставлен шерифу, осужден и казнен, то это звучит как смерть «вследствие судебного производства». Так или иначе, но пачка с надписями «Wanted!» никогда не уменьшалась. Мелькали лица и указанные на портретах суммы, которые выплачивались за ликвидацию бандитов. Премии, надо заметить, сильно различались. За одних предлагали всего десять марок, а за других могли выплатить и сотню. Голова нашего знакомого, Уильяма Фоули, оценивалась еще выше — в двести пятьдесят марок. Правда, надо заметить, что эта награда была бы выплачена в два приема. Сто марок сразу и сто пятьдесят — в течение двух следующих месяцев.

Благодарные жители становятся жутко прижимистыми, когда преступник уже мертв и не представляет опасности, но поглазеть на мертвого злодея собирается весь город! Особо «смелые» готовы пнуть остывающего обидчика или… Или сделать фотографический снимок на память, если рядом окажется покладистый и недорогой фотограф. Обыватель — он в любом измерении обыватель. Хлеба и зрелищ! Ни разу не слышал, чтобы рядом с трупом фотографировались те, кто подстрелил этого мерзавца. Люди, которые зарабатывают деньги на крови, умеют уважать смерть. Пусть и чужую.

Я лениво переворошил бумаги, сварил кофе и даже улыбнулся миссис Эшли, пока курил на веранде. Старушка продолжала гонять котов на участке и грозить всеми карами «этому мерзавцу» Стиву Палмеру. День был на редкость спокойным, можно сказать, ленивым. Ранняя осень давала о себе знать. Стояли теплые, без изнуряющей жары погоды. Природа замедляла бег, давая возможность подумать и, чем черт не шутит, даже помечтать. По крайней мере, именно так выглядел шериф. Он как-то расслабился и даже перестал орать на меня и Палмера.

Интересный человек этот мистер Марк Брэдли. Как вы знаете, ему около сорока. Если быть точным, то сорок три. Седые волосы и борода всегда аккуратно подстрижены, а густые усы тщательно расчесаны. Высокий, плотный, загорелый. На левом предплечье виден шрам, оставшийся после огнестрельного ранения по касательной.

При всей кажущейся открытости и даже некоторой бесшабашности, Брэдли замкнутый человек. Никто из горожан не расскажет о его прошлой жизни. Разве что Стив, который как-то обронил несколько фактов о карьере нашего шефа.

Известно, что Марк Брэдли долгое время работал в Брикстоуне помощником тамошнего шерифа, но после одной истории был вынужден уйти в отставку и подыскать другое место. Деталей не знаю. То ли арестовал не того, кого следовало, то ли поймал кого следовало, но потом взял и отпустил на свободу. Так сказать, «покрыто неизвестным мраком», как говорил один литературный персонаж у Шолохова — сапожник Лакотеев.

Иногда Марк бывает резок и груб. Вспыхивает как солома! Сам видел несколько случаев, когда безобидный пьянчужка оставался без зубов и со сломанным носом. К смерти относится, как и положено законнику — спокойно, но с уважением. Больше всего не терпит насилия и грубости по отношению к животным. Миссис Грегори как-то рассказывала, что Брэдли застрелил пьяного ковбоя, который избивал свою лошадь у салуна. Судья вынес вердикт «вследствие узаконенной гибели», а мэр и вовсе сделал вид, что ничего не было.