ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ
Шрифт:
Ненастоящие выстроились по периметру комнаты.
– Что-то их много нынче, - Яйтер почесал в затылке.
– Вера Дмитриевна! Тьфу, Васильевна… Идите к окошку, там есть местечко. Я сейчас задерну шторы.
Шторами он называл истертые, штопаные занавески в полосочку.
Зейда придвинула стул к столу, села.
– Я их гоню, но все больше без толку, - сообщила она.
– Пялятся, надоели.
Яйтер вздохнул и махнул рукой:
– Кушать не просят - и то спасибо.
– Да, спасибо им!
– передразнила его Зейда, доставая сигареты
– Может, из-за них и не выходит ни черта. Я не люблю, когда наблюдают.
– Что не выходит?
– не понял Яйтер. Он сел на диван, вытянул ноги и не догадывался предложить чаю или чего еще.
– Детей заделывать. Йохо закрывал глаза и затыкал уши ватой.
– Он тоже видит?
– Он даже чует. А нос не заткнешь надолго.
– Можно ртом дышать, - предположил Яйтер.
– У него астма, - теперь вздохнула Зейда.
– Он сразу задыхается.
Они помолчали, стараясь не обращать внимание на неподвижных ненастоящих. В голове у Яйтера постепенно оформился важный вопрос.
– Этот твой Йохо… Он что же - как и мы? В смысле - сирота?
Зейда удивленно выдохнула дым.
– Ну да. А ты сомневался?
– Почем же мне знать?
– Ты даешь, - Зейда встала, прошлась по гостиной, покрутила усы-антенны, легонько наподдала бубен.
– Нас же много. Точнее, это вас много, а нас - нет. Я одна на всех, в общем. Меня всем по очереди подкладывают: а вдруг получится? Я с одним провела год, еще с одним - четыре, с Йохо - целых пять. Меня давно уговаривали поменять его. Шило на мыло.
Яйтер двигал челюстью, как будто разжевывал услышанное. Он глотнул и, будучи в некотором смятении, зачем-то погладил одеяло.
– Зачем они подкладывают?
Зейда сходила в кухню, вернулась со стаканом томатного сока из холодильника.
– Наверно, вину искупают. Раскаиваются. Хотят, чтобы славная командирская линия продолжилась.
Яйтер подумал и решил, что объяснение полностью его удовлетворяет.
– Они клялись, что ты перспективный, - Зейда пустила очередной смешок.
– У тебя агрессивное семя. Едва, говорят, не пробило мою клетку.
Эти сведения оказались выше разумения Яйтера. Он выпучил глаза:
– Я тебя впервые вижу…
– Да ты совсем тупой, - нахмурилась та.
– Йохо куда умнее. К чему тебя меня видеть? Ты сдавал анализы? Сдавал. Куда они, по-твоему, пошли?
Яйтер покраснел; это было заметно даже сквозь густую поросль на лице. Зейда раздавила сигарету в пепельнице, поднялась и грузно опустилась ему на колени. Диван еле слышно пискнул. Какая-то недодуманная мысль мешала Яйтеру заняться шерстяным платьем. Семьдесят два года? Нет, не семьдесят два - пять… Откуда же пять?
– Почему ты так долго была с этим Йохо?
– вдруг сообразил Яйтер, берясь-таки за язычок "молнии".
– Целых пять лет. Получается, что очередь ждала…
– Вы с ним отличаетесь от остальных, - Зейда выпростала руку, полную и смуглую, поросшую волосом.
– Вы достойнее. Они намекнули. Сказали, что ваши отцы
– Премиальные, стало быть, годы, - Яйтер ухватил платье за подол и потянул кверху, Зейда немного привстала.
– Не выключай свет, - попросила Зейда.
– В темноте лучше видно демонов. Я не хочу их видеть. Я стараюсь не обращать внимания.
9
Йохо явился под утро с маленьким вафельным тортом и бутылкой мартини.
В это время Яйтер лежал, придавленный Зейдой - ее правыми рукой и бедром; в комнате с ночи остался острый, очень едучий мускусный запах. У Яйтера слипались глаза, и он боялся подумать о Зейде, какой та была лет сорок тому назад.
Они вяло беседовали о ненастоящих.
– Ты вот говорила, что гоняешь их, - сонно расспрашивал Яйтер.
– Как это?
– Когда как. Иногда рявкаешь на них, топаешь: уходи, убирайся, канай отсюда! Они стоят. А иногда процедишь сквозь зубы: "пошли вон" - и порядок. У меня плохо получается, когда нарочно. И только одного-двух. Толпа меня совсем не слушается.
– Здорово, - искренне восхитился тот.
– У меня и с двумя ничего не выйдет. И с одним не выйдет.
Зейда защемила ему нос:
– Значит, я продешевила? То ли дело - Йохо! Пошепчет или скажет - и все. Как ветром сдувает.
Она, конечно, шутила - глаза выдавали. Яйтер не разобрал, к чему относится шутка: к тому ли, что она якобы продешевила, или к удивительным способностям Йохо.
Звонок резанул по ушам, и Яйтер, болезненно воспринимавший грубые шумы, невольно скривился. Высвобождаясь из-под Зейды, он успел заметить ту же гримасу на ее лице. Не спрашивая невидимого гостя ни о чем, он распахнул дверь и моментально узнал ночного буяна. Йохо сиял виноватой улыбкой.
– Я приношу мои глубочайшие извинения, - сказал он басом и отрывисто поклонился. Яйтеру показалось, что даже щелкнули каблуки.
– Я вел себя необдуманно, я не навел справки.
Речь его отличалась от простецкой манеры, в которой изъяснялись Яйтер и Зейда; в остальном же он удивительно походил на обоих: те же грубые, абы как высеченные из сучковатого бревна черты, та же обильная растительность на лице, руках и в проеме цветастой рубахи навыпуск, с короткими рукавами. Седая грива была убрана в косичку. Осклабленная пасть сверкала золотом.
Йохо поднял повыше торт и мартини, чтобы Яйтеру было хорошо видно.
– Меня зовут Йохо, к вашим услугам.
Он шагнул в прихожую, и Яйтер посторонился.
– Где же наша шалунья?
– загрохотал Йохо, вертя головой.
Шалунья сидела в постели, прикрытая простыней до мощных ключиц.
Йохо остановился на пороге, потянул носом:
– Рабочий полдень!
– он покачал головой и, подмигнув Зейде, прошел к окну, потянул на себя створки. Подарки он походя оставил на столе. Оглядев помещение, рассмотрел еле видных визитеров, жавшихся к стенкам.
– Они вам нужны?
– Йохо поднял бровь и хитро улыбнулся.