Правофланговые Комсомола
Шрифт:
Траут встал, уронив табурет. Нет уже ни времени, ни смысла заниматься мальчишкой-пленным. Под угрозой само расположение штаба. Нужно запрашивать подкрепления, а может быть, и просто пора удирать.
— Расстрелять! — отрывисто бросает Траут, кивнув на истерзанного Юрия. — Нет, повесить!..
И уже с порога добавляет:
— Но так по-ве-сить, чтоб содрогнулась вся Красная большевистская Армия. Дивизия Траута должна сохранить за собой славу «не берущей в плен»…
— Повесить за ноги… — предложил кто-то.
— Это уже не ново, — ответили ему…
И вот у кого-то из палачей родилась «свежая», «оригинальная» мысль: распять советского солдата на кресте!
— Давайте-ка гвоздей
Эсэсовцы громко переговариваются, оживленно обсуждают детали предстоящей казни.
— Пусть красные надолго запомнят дивизию Траута, если нам даже и придется уйти…
Доски и гвозди принесены. Дьявольский замысел приводится в исполнение.
А теперь полностью предоставим слово документам. Из них будет видно все: и как, рассеченный надвое героическим рейдом советских танков, вышедших на автомагистраль Москва — Минск, рухнул, рассыпался неприступный «утес Траута», и как сметены были все линии траутовской обороны, и как во второй половине дня 25 июня 1944 года советские войска уже приступили к преследованию 78-й «беспощадной» фашистской дивизии.
Село Шалашиио, где помещался штаб Траута, тоже было к этому времени захвачено доблестной красной пехотой.
Попав в Шалашино, политрук Керим Ахмеджанов, ни на миг не забывавший полюбившегося ему комсомольца Юрия Смирнова, ушедшего в танковый десант, словно по наитию, заглянул в штабной блиндаж Траута.
И вот что предстало перед ним.
В глубоком молчании, с непокрытыми головами группа советских офицеров безмолвно созерцала страшную картину: на крестовине из досок, прислоненной к стене блиндажа, висел распятый обнаженный человек.
В ладони его раскинутых рук были вбиты ржавые длинные гвозди, такие же гвозди были вбиты в подъемы ступней: два железных костыля были вколочены в голову возле правого глаза.
— Что это? Кто это! — вскричал Ахмеджанов, не сразу узнав в искалеченном трупе знакомого ему стрелка Смирнова.
Безмолвие было прервано. Взволнованно, негодующе зашумели все офицеры, и один из присутствующих тут же прочел вслух только что составленный акт.
Акт составлялся наспех, приводим его с сохранением всех особенностей стиля и изложения:
«Я, комсорг батальона гвардейского стрелкового полка, гвардии старший лейтенант Кустов Петр Алексеевич, находясь в боевых порядках своего полка, прорвавшего оборону в дер. Шалашино Дубровенского района, проходя немецкие позиции, зашел в штабной блиндаж. Блиндаж представлял собой просторное помещение, стены его были обиты стругаными досками. Посредине стоял большой стол, стены были увешаны плакатами, и висели два портрета Гитлера. Взглянув на правую стену блиндажа, я увидел прислоненного, как мне казалось, человека, обнаженного, с раскинутыми руками. Подойдя поближе, я увидел, что человек этот прибит гвоздями к доскам. Тело его было распято на специальной крестовине из досок. Одна доска проходила вдоль спины, а вторая — поперек, на высоте плеч. Так что получался крест. Руки человека были прибиты к этому кресту гвоздями. Гвозди большие и загнаны по самые шляпки. Два гвоздя торчат во лбу, представляя собой костыли без шляпок. Ноги были в носках, а весь труп был раздет наголо и посинел, видимо от ударов. На груди — глубокие разрезы и ножевые раны. Лицо — распухшее и обезображено ударами холодного оружия.
Оглядев помещение внимательней, я увидел на столе красноармейскую книжку и раскрытый комсомольский билет. Взяв
Со мной вместе были старшина Блинов Михаил из хозвзвода гвардейского стрелкового полка, затем подошли гвардии рядовой Лебедев из стрелковой роты и мой ординарец рядовой Мацина Николай…
Комсорг б-на гв. стр. полка гвардии старший лейтенант Кустов».
Решено было немедленно составить еще один акт, который хотели подписать все присутствовавшие офицеры, до глубины души потрясенные увиденным.
Вот он, этот второй акт:
«25 июня 1944 года.
Мы, нижеподписавшиеся, комсорг полка гвардии старший лейтенант Соколов Семен Герасимович, комсорг б-на гв. стр. полка Кустов Петр Алексеевич, старший лейтенант Ахмеджанов Керим, гвардии капитан Климов Иван Иванович, гвардии рядовые Конев и Каюров, составили настоящий акт в нижеследующем.
В 4.00 25 июня во время наступления наших частей на дер. Шалашино наш стрел, батальон участвовал в танковом десанте. Гвардии рядовой Смирнов Юрий Васильевич упал с танка, будучи ранен, и был захвачен фашистами.
Фашисты учинили ему допрос с пытками. И когда комсомолец Смирнов, помня присягу, ничего не сказал, гитлеровцы распяли его на стене блиндажа, забив два гвоздя в ладони рук, вытянув руки в горизонтальном положении, а также было забито в подъемы ног по одному гвоздю. Кроме того, два гвоздя были забиты в голову. Смирнову также нанесены 4 кинжальных ранения в грудь и 2 ранения в спину, и все тело и лицо побито холодным оружием. На столе лежал раскрытый комсомольский билет и красноармейская книжка.
Подписали: гвардии капитан Климов, гвардии старший лейтенант Соколов, гвардии старший лейтенант Кустов, старший лейтенант Керим Ахмеджанов, гвардии рядовые Конев и Каюров».
Тело Юрия Смирнова было похоронено с воинскими почестями возле деревни Шалашино…
…Геройская гибель Юрия Смирнова не прошла бесследно. Все полки и дивизии фронта с невероятной быстротой облетела весть о новом невиданном преступлении фашистов.
— Такого зверства еще не бывало! — возмущенно говорили бойцы.
Волна комсомольских собраний прокатилась по всем частям и подразделениям. Гнев боевой армейской молодежи был беспредельным. Новое злодеяние фашистов, рассчитанное на то, чтобы запугать советских воинов, вызвало у них лишь чувство беспредельного возмущения и ненависти к фашистским извергам, жажду мести за муки боевого товарища.
Комсомольцы стрелкового батальона гвардейского стрелкового полка даже дали особую клятву:
«Клянемся, что мы пойдем в бой и будем бить врага без замешательства и без пощады. Это будет наша месть за муки Юрия Смирнова.
Клянемся, что каждый из нас будет таким же, как наш боевой товарищ Юрий Смирнов, — верным военной присяге, надежным помощником командира, дисциплинированным, стойким и бесстрашным в бою.
Вечная слава мученику герою-комсомольцу Юрию Смирнову, павшему за свободу и независимость нашей Родины!»
Эта клятва была подхвачена комсомольцами всех частей и подразделений Советской Армии.
С этой клятвой сотни тысяч молодых патриотов на всех фронтах Великой Отечественной войны шли к победе.
Юрий Смирнов прожил короткую, но яркую жизнь.
Имя верного сына Советской Отчизны Юрия Смирнова вечно будет жить в памяти народной. Оно будет жить в стихах и песнях, в названиях школ, заводов, колхозов.
Тот, кто отдал свою жизнь во славу Родины, не умирает!