Православие и «Нагуализм»
Шрифт:
«Смотpи только не пpинимай пpедставлений. Ибо Бог безвиде, непpедставим, бесцветен: Он свеpхсовеpшенен…
Однако и здесь, чадо, необходимо большое внимание. Слыша о Свете, не думай, что это огонь или свет светильника, или молнии, или еще что-нибудь яркое. Прочь от такой нелепости! Ибо многие, не понявшие этого, приняли [за благодать] виды молнии и, прельстившись, зло погибли. А умный свет Божией благодати — невещественный, безвидный и бесцветный, радостный и мирный. Это и есть благодать, называющаяся просветительной, которая просвещает ум и указывает безопасные пути духовного путешествия, чтобы путник не заблудился и не упал…
Наше естественное состояние в сравнении с Божией благодатью есть тьма. Тем более когда к нам приближаются мрачные бесы, природа которых темна. И когда приходит свет
Подобное случается с нами и в духовном путешествии. Когда у нас есть Божий Свет, мы всё видим ясно, и бесы убегают далеко, не в силах устоять перед Божией благодатью. А когда уходит Божия благодать — остается тьма, наше естественное состояние. И тогда опять приходят разбойники-бесы и с нами воюют. Так вот, поскольку наше естество подвержено столь многим переменам и в час тьмы мы совершаем много не освещаемых Божией благодатью дел, причиняя себе вред и часто получая смертельные раны от врагов, ибо из-за тьмы мы не видим врагов, которые скрываются, — то мы никогда не должны полагаться на свои силы и считать, что всё, что мы делаем, угодно Богу. И не должны надеяться на наше оружие и искусство. Но, призывая Божию помощь, мы должны надеяться на неё и только на неё…» (из кн. «Старец Иосиф Афонский Исихаст, Изложение монашеского опыта», Свято-Троицкая Сергиева Лавра-98 г.)
До сих пор речь шла о «безо/бразом» восприятии, а теперь о православном «ви/дении» в образах, о видении бесов или психоэнергетической тьмы, «отражения» и отрицания Света Любви:
«И пошёл преподобный Макарий (Александрийский) в церковь… И вот он видит, как по всей церкви прыгают и точно на крыльях перелетают от одного места на другое какие-то точно недоростки — эфиопы, безобразные на вид. В собрании был такой порядок: один читал псалмы, другие сидели и слушали… Рассеивавшие по церкви эфиопы, подпрыгивая к каждому, точно заигрывали: кому двумя пальцами закроют глаза, и тот начинает дремать; другому вложат палец в рот, и тот уже зевал… Вот окончилось чтение псалмов, и братия поверглись для молитвы; тут перед одним промелькнёт образ женщины, перед другим вид постройки, перед всеми вообще — то одно, то другое… И лишь только злые духи представят что-нибудь, как актёры в театре, это и войдёт в сердце молящегося и породит помышления… Но бывало и так: вот подбежали злые духи к молящемуся с каким-нибудь обманом, — вдруг стремглав отскакивали, точно гонимые какой-то силою… Зато к другим, более слабым, они вскакивали на шею, на спину: видно, те невнимательно молились…
Молитвословие окончилось, и Макарий пожелал удостовериться в истине видения. Призвав каждого из братий порознь, над которыми в разных видах и образах издевались злые духи, спрашивал их, не думали ли они во время молитвы о том, о сём соответственно демоническим внушениям, и каждый признавался в том, в чём обличал его Макарий…»
А вот пример православного «ви/дения» в бытовой и вполне заурядной ситуации…
«По прошествии довольно продолжительного времени святому Вассиану (епископу Лодийскому) пришлось отправиться в Медиолан по церковным делам. Входя в город, он увидал на площади весовщика, который на весах вешал различные товары. Этот весовщик был неправеден, многих обманывал и этим старался доставить себе прибыток. Святой увидал на весах беса в образе маленького эфиопа, перетягивавшего весы, чем и пользовался неправедный весовщик. Святой спросил бывших с ним: “Видите ли вы что-нибудь странное?” Они ответили ему, что ничего особенного не видят. Тогда святой помолился о том, чтобы и прочим для достоверного свидетельства отверзлись очи видеть тоже, что видел он. И действительно отверзлись духовные очи у пресвитера Климента и у диакона Елвония: они увидели то же, что видел архиерей Божий, именно — маленького эфиопа, сидевшего на весах и исполнявшего приказания весовщика…
Святой позвал весовщика и спросил его:
— При помощи какой неправедной меры
— Я не делаю никакой неправды, — отвечал весовщик и клятвой подтвердил, что вес его правилен.
Тогда святитель показал ему на весах адского эфиопа и сказал:
— Этот эфиоп тотчас же войдёт в тебя, сокрушит твоё тело и исторгнет из тебя душу твою со страшными мучениями.
Неправедный весовщик от страха задрожал и, припав к ногам святого с покаянием, обещался отстать от неправды. Святой вразумил его от святого Писания и повелел ему всё, что он нажил неправдой, раздать нищим. После этого святой молитвой отогнал от весов беса и отправился в свой путь» («Жития Святых» свт. Дим. Ростовского).
Однако нас давно заждался дон Хуан с Кастанедой!
Дон Хуан утверждает такое же положение. Он говорит, что те или иные энергии можно видеть либо в каком-либо образе, либо как свет. Так, например, о Мескалито (растении Силы, кактусе «пейоте») сказано:
«Когда Мескалито показывает себя, он может принимать любую форму?
Да, любую… В любой форме он является тем, которые с ним знакомы лишь недавно, но для тех, кто давно его знает, он всегда постоянен».
«— Что происходит, когда он (Мескалито) полностью принимает человека?
— Он является ему как человек или как свет… Может быть, когда ты вновь встретишься с ним, он будет светом, и однажды даже возьмёт тебя в полёт и откроет тебе все свои тайны» (К. Кастанеда, кн. 1, гл. 4, с. 78, 91).
О восприятии очень мощной энергии растения Силы (пейота) в образе у Кастанеды:
«У подножья одного из валунов я увидел человека, сидящего на земле, его лицо было повернуто ко мне почти в профиль. Я приблизился к нему, пока не оказался чуть ли не в трёх метрах от него; затем он повернул голову и взглянул на меня. Я замер: его глаза были водой, которую я только что видел! Они были так же необъятны, и в них светились так же золотые и чёрные искорки. Его голова была заострённой, как ягода земляники, его кожа была зелёной, испещрённой бесчисленными оспинами и бородавками.
За исключением заострённой формы, его голова была в точности, как поверхность растения пейота. Я стоял перед ним и не мог отвести от него глаз. Я чувствовал, что он намеренно давит мне на грудь весом своих глаз. Я задыхался. Я потерял равновесие и упал на землю. Его глаза отвернулись от меня. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала его голос был подобен мягкому шелесту ветерка. Затем я услышал его, как музыку: как мелодию голосов — и я «знал», что мелодия говорила:
— Чего ты хочешь?» (К. Кастанеда, из кн. 1, гл. 4, с. 87).
Очевидно, ученик Карлос пришёл в контакт с конкретной, реальной энергией и мощной силой, ранее ему незнакомой, и воссоздал её в своём сознании-восприятии в конкретном образе… А то, что изначально эта энергия была объективна и пребывала вне сознания Кастанеды, должно быть понятным:
«— Мескалито просто защитник и учитель. Он — сила.
— Он что, сила внутри нас?
— Нет. Мескалито не имеет с нами ничего общего. Он вне нас (!)» (из кн. 1, гл. 4, с. 77).
«Три года потребовалось мне для того, чтобы понять или, скорее, убедиться, что что бы там ни содержалось в кактусе («пейот»), его существование ничуть от меня не зависит — оно способно существовать где угодно, везде. Теперь всё было ясно» (из кн. 1, гл. 8, с. 131).
А теперь о «без-образных», световых феноменах в восприятии этой же энергии…
«От каждого пейотного кактуса на поле исходил голубоватый мерцающий свет. Один кактус светился особенно ярко. Я сел перед ним и начал петь ему свои песни. Тут из растения вышел Мескалито — та же фигура в виде человека, которую я видел раньше. Он взглянул на меня. С большим чувством (совершенно необычным для человека моего темперамента) я пел ему свои песни…
Ко мне медленно возвращалось обычное восприятие. Я лёг на живот, уткнувшись подбородком в согнутый локоть. Кактус передо мной вновь начал светиться, и не успел я глазом моргнуть, как из него снова вырвался длинный сноп света и простёрся надо мной. Я сел. Свет спокойной силой коснулся моего тела, а затем откатился и скрылся из виду…»