Правосудие с короткими ногами
Шрифт:
Пустился я в воспоминания, аж слезу пробило. Смахнул я ее, неверную, чтобы спутникам вида не показывать.
– Теперь в этот проулок. Только не останавливайся и медленно не двигайся колеса на ходу снимут. Машина незнакомая - всякое может быть.
– а сам на всякий случай окошко открыл, чтобы снаружи харю мою видели, а то мало нам неприятностей.
Ну конечно, Урез с Хулейкиным носы позатыкали. Непривычные. Слабаки.
Подъехали к дому Маркела. А народу рядом собралось - уйма. Все шумят чего-то, вопят, ссорятся. Галдеж стоит, как
– Вы ребята машину покараульте, а я погляжу, что там. Только хорошо караульте - вмиг растащат. Если что - зовите на помощь.
Направляюсь к толпе.
– Чего стряслось?
– спрашиваю у тех, кто рядом.
– Маркела сейчас лишать гражданства будут.
– То есть как это?
– А так - выбросят его из дома нахрен, и поделом.
– подлез старикан с безумными глазенками и трясущейся бородой.
– Ой, Козьма пришел!
– закричала баба с тележкой.
Ну меня тут сразу же узнали, притихли.
– В чем дело?
– я понижаю голос. Так мой вопрос звучит гораздо зловеще.
Толпа расступилась и я увидел братца. Вид у него был несвежий, помятый. Из ноздрей коровь хлещет, синяк под глазом, зубов двух не хватает.
– А ну, народ, разбегайся!
– командую, а сам братцу своему сопли подтираю.
– Ему теперь только поллитра поможет стресс снять.
– опять лезет ехидный дедок.
– Ты откуда такой шустрый взялся? Что-то я тебя не припомню?
– Видали! Не признает! Молокосос!
Старожилы на деда зашикали, тот сделал вид что смутился, а может и на самом деле стушевался, только морда его исчезла.
– Я жду объяснений.
– Грозно рыкнул я. За брата заступиться - святое дело.
Жабиха - рыжая бестия, прозванная так, за то что ее левый глаз-мутант торчал прямо из лба, принялась торопливо обрисовывать ситуацию.
– Маркел-то, вчерась, натворил таких делов!..
– Каких?
– огрызнулся Маркел и получил от меня по шее.
– За что?!
– Продолжай.
– Приехала вчера бригада по закупке вторсырья. Мы им уже который раз объясняем, что нет у нас ничего. Что мы - дураки? Мы и сами можем выгодно толкануть наше добро. А этот змей, возьми и расскажи, где мы его прячем. И главное - хоть бы сам малейшую силу затратил, чтобы собрать. Мы тут ишачим, а он все наши секреты рассказывает.
Чувствую, что по справедливости братцу моему светит линчевание.
– Да, Маркелушка, за такое дело можно и порешить.
– Так они и собирались, да ,спасибо, ты подоспел.
– Ты лучше поведай, как до жизни такой докатился, что свою же родную соседскую рвань хлеба насущного лишаешь.
– Да я сам не знаю, как получилось.
– захныкал Маркел, растирая кровавые ошметки.
– Спросили - рассказал. Да я не хотел. Это само собой получилось.
– Не реви!
Соображаю. Оставлять его одного опасно - бичи народ злопамятный. Его пока мой авторитет спасает. Я уйду - они из него душу тот час вынут. Придется забирать
– А ну, расступись.
Толпа беснуется: глаза горят, кулаки дрожат. Но не шелохнутся.
– Иди, христапродавец.
– пихаю Маркела в спину.
– Из-за тебя уважение у народа теряю.
Подходим к машине. Мама родная! Да что же это! Колес нет, стекол нет, сама на дырявую тыкву, из которой Золушка после бала вывалилась похожа.
Эн с Хулейкиным суетятся рядом, охают. Урез на себе волосы рвет. Я вовремя остановил его, лишив череп возможности стать похожим на хулейкинский.
– Ну что, идиоты, доигрались?
– Здесь я не сдержался - заорал на всю округу.
– Я же предупреждал! Следить надо, не отходить от машины ни на миг!
– Но, Козьма.
– пытался открутиться Хулейкин.
– Мы только помогли одной старушке дорогу перейти. Уж очень она просила.
– Старушке?!
– возмущяюсь я, и мои слюни обрушиваются на его зеркальную башку.
– Да тут целые батальоны старушек ходят, таких кретинов как вы выискивают. А с ними внучки Красные Шапочки!
Про бригаду Красных Шапочек только глухие да слепые не знают. Приезжие тоже. Уже лет двадцать, как никто из бывалых жителей нашего квартала никаким старухам и инвалидам не помогает. Переведешь такого козла на другую сторону, а потом всю жизнь жалей пропавшей коляски, сумки или даже машины. А один раз проезжали здесь солдаты с учений, колонна перед пирдуном старым остановилась, два генерала из передней машины выскочили, принялись ему помогать, так у них со всех танков гусеницы исчезли. Хватились, а куда там - у нас, что пропало, то навсегда. Народ у нас лихой и ушлый. Ты ему палец в рот - он после тебя башмаки выплюнет. С тех пор все добрые люди наши местности за версту объезжают. Аномалия!
Расстроился я, да делать нечего.
– Придется пешком идти. Не забывайте - мы отправляемся на свалку. Раз уж собрались - надо доводить дело до конца. От меня не отставать, вперед не забегать. Понятно?
– Понятно, - ответило мне нестройное трио.
Эн с неподдельным сожалением простился с несчастной "Волгой". Маркел виновато поплелся позади и чуть сбоку. По сторонам посматривает - не видать ли где мстителей.
– Не боись, - говорю.
– где наша не пропадала. Кого нам опасаться?
– Дедок тут один был. Главный зачинщик мордобоя.
Я вспомнил того бородатого крикуна.
– И чего?
– Он - главный пострадавший. Опасный тип.
– Кто такой - почему не знаю?
– Он из банды Штопаных Резинок. Очень важная персона.
– Что за банда такая?
– Ты что - с луны свалился? Отстал ты, братец от жизни.
Не хватало мне еще штопаных резинок всяких, гандонов дырявых. Мне и Петровича с Люэсом вполне достаточно.
– Кто такие?
– спрашиваю.