Правосудие в Калиновке
Шрифт:
— И что же приведенные тобой явления могут означать? Есть у тебя соображения?
— Полагаю, Журавлев, то, что мы порой ощущаем и видим, но не в силах объяснить — есть разнообразные проявления многоуровневой модели человека, вложенной в многообразие семи миров Гермеса Трисмегиста. Они существуют вокруг нас, но мы чувствуем их присутствие, как человек с закрытыми глазами ощущает солнечный луч, пробившийся через тучи и упавший на щеку.
— Значит, у нас на глазах — повязка?
— Образно говоря, да. Попадание в десятку, Серега.
— Но, откуда она взялась? Кто ее повязал? Осирис со своим приятелем Тутом?
— Тотом, — поправила меня
— Барьером? Уж не тем ли, который в моем сне Осирис намеревался сломать при помощи пирамид?!
— А ты сам как думаешь? — прищурился Пугик.
— Как он мог мне присниться, если я о нем никогда в жизни не слышал?!
— Хороший вопрос, Серега…
Начался крутой подъем. Пугик с хрустом включил понижающую передачу. Из-под капота донесся рассерженный рев собранного на заводах группы «Адам Опель» мотора.
— Отличный вопрос, — повторил Пугик. — Я бы посоветовал искать ответ в области тонких миров, в существование которых ты, если я не ошибаюсь, не поверил. Можешь поступить проще, объявив свой сон — совпадением, подход не нов, именно так поступают представители ортодоксальной науки.
— Хорошо, — сказал я, решив зайти с другой стороны. Черт с тем, откуда я узнал о барьере, чтобы он получил возможность напомнить о себе во сне. Кто его возвел, тоже не мешало узнать. То есть, не так, одернул себя я. Не мешает узнать, что думает по этому гипотетическому вопросу Пугик, поразительным образом оказавшийся большим знатоком альтернативной истории. А, заодно, и куда подевался мир, откуда явился Осирис.
— Их мир был уничтожен, — Пугачев потянулся, пара позвонков внутри его тела громко хрустнула. — Его обитатели, те, кому посчастливилось пережить катастрофу, одичали, сбились в племена, промышлявшие каннибализмом и другими аналогичными изысками. Утратили не одни технологии, но и человеческий облик, стали настоящими дикарями. Их трудно в этом винить. Если бы с нашей цивилизацией случилось нечто подобное, результаты были бы аналогичными, а, скорее, даже хуже. Как-то мне попался в руки прогноз военных аналитиков, сделанный на тот случай, если б Карибский кризис не удалось потушить. Так вот, по всем расчетам, даже у австралийцев с чилийцами в Южном полушарии не осталось бы никаких шансов избежать попадания в каменный век. Северное, как ты понимаешь, на столетия превратилось бы в безжизненную, смертоносную пустыню. Задача, предстоявшая группе Осириса, была практически невыполнимой…
— Кто разрушил их мир, ты так и не сказал?
Естественно, у меня уже была готова собственная версия развития событий, если, конечно, они имели место, в чем я продолжал сомневаться. Первой моей мыслью было — ну, конечно, они сделали это сами, Осирис с одного края земли, Виракочи, или как его там, с противоположного. Одновременно поднесли зажигалки к фитилю, угробили свой дом, как наши политики, стараниями которых человечество не раз оказывалось на краю, особенно с тех пор, как появилось оружие массового уничтожения. Они разнесли цивилизацию на молекулы, чтобы затем, посыпая голову радиоактивным пеплом, начать собирать ее по обугленным крупицам, которые, что вполне естественно, не желали склеиваться. Я руководствовался чисто человеческой логикой, по словам Пугика, в данном случае она не годилась.
— В том то и беда, что нет, —
Не спасли от кого? — хотел спросить я, но не успел. Ольга опередила меня, сказав:
— Ребята, какой-то городок…
И, действительно, справа показался быстро приближавшийся информационный щит, выхваченный из мрака тусклым светом подфарников, они единственными освещали наш путь. На фосфоресцирующем синем прямоугольнике виднелась надпись:
КАЛИНОВКА 6
Указатель мелькнул в правом верхнем углу амбразуры лобового стекла и пропал, как его и не было. Фантом, привидевшийся усталым глазам.
— Осталась справа, — буркнул Пугик. Машинально повернув голову в указанном направлении, я не разглядел ничего, кроме темной гряды холмов. Надо думать, поселок прятался где-то за ними.
— Может, надо было свернуть? — сказала Ольга, не зная, она скоро попадет туда, только уже без Игоря. И, к слову, с минимальными шансами выбраться.
— На кой она тебе сдалась, детка? — отмахнулся Пугик. — Что мы там забыли?
— СТО…
— Не смеши меня, — откликнулся ее муж. Обернулся ко мне: — Серега, будь другом, вынь-ка атлас из бардачка. Что-то я никакой Калиновки не припомню, хоть убей…
Я подумал, его опасения — напрасны, не так уж много в глуши дорог с асфальтовым покрытием, значит, в трех соснах — не заблудишься. Но, упираться не стал, вытянув руку, принялся вслепую обшаривать отделение для перчаток. Лампочка, которой полагалось его освещать, перегорела. Но, Игорю было не суждено свериться с картой. Он практически прибыл на конечную остановку. Я как раз нащупал атлас автомобильных дорог, когда гул мотора неожиданно оборвался. Может, и не так пресекался рокот самолетных двигателей в минувшую войну, после того, как их настигали снаряды зенитных батарей с земли, но, определенное сходство имело место. Под капотом что-то звякнуло, наверное, какая-то железяка врезала дуба. Иномарка клюнула носом, задергалась. Пугик, сцепив зубы, попытался запустить двигатель на ходу, но, не тут-то было. Смирившись, Игорь воткнул нейтралку, и «Вектра» еще долго катились по инерции.
— Ну, вот, приехали, — вздохнул наш водитель. — Точнее, даже, приплыли. — Он сверился с часами. — Без четверти два. Дай-ка, Журавлев, сигарету…
Что и говорить, это был тот еще знак. Хреновый. Игорь хвастался, будто пару лет, как завязал с курением.
— Вот не прет, так не прет, — пожаловался Пугик, несколько раз энергично затянувшись. — Гребаный непер, я бы так сказал. Что ты будешь делать, а?
Я тоже закурил. Опустил стекло, выдохнул облако дыма в окно. С исчезновением звезд оно превратилось в идеальный квадрат Малевича.
— Что-нибудь придумаем, верно? Где наша — не пропадала?
— А то… — хмыкнул Игорь. Как только машина остановилась, он потянул на себя сначала рычаг стояночного тормоза, а за ним и тот, что отпирает капот. Полез наружу, кряхтя и ругая колымагу, которая его в конец достала. Я составил ему компанию. От мотора пахнуло раскаленным металлом. Явственно чувствовался запах оплавившейся пластмассы. Игорь сморщил нос. Протянул:
— Ого. Так и сгореть — недолга…
— Как думаешь, какой диагноз?