Правосудие Зельба
Шрифт:
Когда яичница была готова, я посыпал ее зеленым луком. Кофе тем временем тоже сварился. Я долго сидел над тарелкой, но так и не притронулся к яичнице. Около десяти я выпил несколько глотков кофе и ушел, поставив яичницу перед Турбо.
Юдит сразу же вышла на мой звонок. Она была хороша в своем шерстяном пальто с высоким воротником, настолько хороша, насколько это возможно для женщины, переживающей горе.
Мы оставили машину у здания управления порта и пошли между железнодорожных путей и старых пакгаузов по дороге вдоль Рейна. Под серым сентябрьским небом царил воскресный покой. Трактора Джона Дира [119] стояли, как солдаты в строю в ожидании начала полевой мессы.
119
Джон
Прим. верст.: Джон Дир (7 февраля 1804 — 17 мая 1886) — американский кузнец и промышленник, изобретатель стального плуга, основатель компании Deere & Company — крупнейшей конструкторской сельскохозяйственной фирмы в мире.
— Ну, рассказывай наконец!
— Фирнер ничего не говорил о моем столкновении с заводской охраной в четверг ночью?
— Нет. Мне кажется, он пронюхал, что я была с Петером.
Я начал со своего вчерашнего разговора с Кортеном, довольно подробно остановился на вопросе, действительно ли старик Шмальц стал последним звеном некой безупречно работающей иерархической цепочки, сам ли он возложил на себя безумную миссию спасения завода, или им цинично воспользовались как инструментом; не поскупился я и на детали убийства на мосту. Я дал ей понять, что между тем, что я знал, и тем, что можно доказать, зияет непреодолимая пропасть.
Юдит твердо шагала рядом со мной. Зябко подняв плечи, она левой рукой придерживала воротник пальто, защищаясь от северного ветра. Она слушала меня не перебивая. Но потом вдруг сказала с коротким смешком, поразившим меня сильнее, чем если бы она заплакала:
— Знаешь, Герхард, это так нелепо! Когда я просила тебя узнать правду, я думала, эта правда мне поможет. А теперь я чувствую себя еще беспомощнее, чем раньше.
Я завидовал однозначности ее печали. Моя печаль была проникнута ощущением бессилия, чувством вины, — потому что это я, хоть и невольно, обрек Мишке на смерть, — горьким сознанием того, что меня тоже использовали, и извращенной гордостью за то, что я смог так далеко продвинуться в расследовании. Грустно мне было и оттого, что это дело сначала связало нас с Юдит, а потом поставило в такие обстоятельства, что мы уже никогда не сможем чувствовать себя друг с другом легко и непринужденно.
— Ты пришлешь мне счет?
Она не поняла, что мою работу вызвался оплатить Кортен. Когда я ей это объяснил, она еще больше ушла в себя и сказала:
— Очень характерно для всей этой истории. Я бы не удивилась, если бы меня повысили и назначили секретаршей самого Кортена. До чего же мне все это противно!
Между складами № 17 и № 19 мы повернули налево и вышли прямо к Рейну. Напротив, на другом берегу, высилось многоэтажное здание управления РХЗ. Рейн, широкий и спокойный, медленно катил мимо свои тяжелые воды.
— Что же мне теперь делать?
Я не знал, что ей ответить. Если завтра она сможет как ни в чем не бывало положить перед Фирнером папку с бумагами на подпись, значит, как-нибудь приспособится к новой ситуации.
— Самое ужасное — это то, что Петер уже так далеко от меня. Я имею в виду внутреннюю связь. Дома я убрала подальше все, что напоминало о нем, потому что это было так больно! А теперь мне так холодно в этом моем расчищенном одиночестве.
Мы шли вдоль Рейна по течению. Она вдруг повернулась ко мне и, схватив за плащ, принялась трясти меня со словами:
— Но мы же не можем этого так оставить! Они не должны выйти сухими из воды! — Она описала правой рукой широкую дугу, охватившую весь завод.
— Да, не должны, но выйдут. Во все времена сильные мира сего всегда выходили сухими из воды. А здесь к тому же это, возможно, были даже не сильные мира сего, а всего-навсего какой-то выживший из ума фанатик Шмальц.
— Но в этом как раз и заключается власть — что не надо действовать самому, а достаточно
Я попытался объяснить ей, что вовсе не хотел никого оправдывать, а просто уже не мог продолжать расследование, потому что расследовать уже было нечего.
— Ты тоже — безликая и безымянная пешка, выполняющая за них грязную работу! Оставь меня одну, я найду дорогу обратно.
Подавив в себе желание оставить ее одну и уйти, я сказал:
— С ума сойти! Секретарь директора РХЗ упрекает детектива, выполнившего заказ РХЗ, в том, что он работает на РХЗ. Какая гордыня!
Мы пошли дальше. Через какое-то время она взяла меня под руку.
— Раньше, когда со мной случалось что-нибудь ужасное, у меня всегда было чувство, что все еще наладится. Я имею в виду — жизнь. Даже после развода. А сейчас я знаю, что уже никогда ничего не наладится, ничего уже не будет как прежде. Тебе это знакомо?
Я кивнул.
— Послушай, мне действительно хочется побродить здесь одной. Езжай без меня. И не смотри на меня так — я не собираюсь делать никаких глупостей.
На дороге, идущей вдоль Рейна, я еще раз оглянулся. Она все еще стояла на том же месте и смотрела на территорию старого завода, где еще два дня назад краснели кирпичные корпуса, а теперь была ровная площадка. Ветер гнал по дороге пустой мешок из-под цемента.
Часть третья
1
Важная веха в истории развития судопроизводства
После долгого золотого бабьего лета неожиданно грянула зима. Я не припомню другого такого холодного ноября.
Работы у меня в те дни было немного. Расследование по делу Сергея Менке шло вяло. Объединение гейдельбергских страховых компаний пожадничало и не послало меня в Америку. Встреча с балетмейстером проходила прямо во время репетиции, и я узнал много нового об индийских танцах, которые разучивала труппа, и ничего о Менке, кроме того, что одним он нравился, другим нет и что балетмейстер принадлежит к числу последних. Две недели меня так мучил ревматизм, что у меня не оставалось сил ни на какие другие нагрузки, кроме насущных бытовых процедур. Потом я много гулял, ходил в сауну или в кино, читал «Зеленого Генриха», начатого еще летом, — одним словом, валял дурака. Как-то раз в субботу я случайно встретил на рынке Юдит. Она больше не работала на РХЗ, жила на пособие по безработице и подрабатывала в магазине женской литературы «Ксантиппа». Мы договорились как-нибудь встретиться, но ни она, ни я не делали первого шага. С Эберхардом я разыгрывал партии матча на звание чемпиона мира, состоявшегося между Карповым и Каспаровым. Когда мы сидели над последней партией, позвонила Бригита из Рио-де-Жанейро. В трубке гудело и шумело, я с трудом разбирал ее слова. Кажется, она говорила, что ей меня не хватает. Я не знал, что мне по этому поводу думать или делать.
Декабрь начался неожиданными натисками фёна. [120] Второго декабря федеральный Конституционный суд объявил о незаконности введенной Вюртембергом и Рейнланд-Пфальцем непосредственной регистрации вредных выбросов. Он осудил нарушение информационного самоопределения предприятий и права на защиту созданного и действующего предприятия и в конечном счете признал систему несостоятельной. Известный автор передовиц «Франкфуртер альгемайне цайтунг» восторженно объявил это решение важной вехой в развитии судопроизводства, потому что защита информации наконец-то вырвалась из узких рамок защиты прав граждан и поднялась на уровень защиты прав предприятия. Только теперь решение по переписи населения предстало во всем своем зрелом величии.
120
Прим. верст.: Фён (нем. F"ohn, фр. foehn) — сильный, порывистый, тёплый и сухой ветер, дующий с гор в долины.
Отсюда — фен.