Правозащитник
Шрифт:
Белосельский сделал несколько пренебрежительный знак рукой, и адвокат поспешил «испариться». После ухода «стряпчего» Алексей вызвал Виталия и сообщил ему о своем решении. «Верный пес» никогда не критиковал шефа. В его представлении Белосельский обладал способностями несомненного лидера, чьи решения никогда не могли быть оспорены (особенно если за них платят деньги). Но тем не менее он спросил:
– А если она не сдержит слово?
– Конечно не сдержит. Я уверен, что она увезет детей от меня.
– Почему Вы так думаете?
– Потому
– Зачем же тогда отдавать банк?
– Я инвестировал в нефтяную компанию, у меня не будет времени ни на что другое. Я это делаю ради моих детей, а не из каких-либо других побуждений. Мою жену не переделать. У нее достаточно твердый характер, а уж упрямства не занимать.
– Да, таково большинство женщин, – заметил Виталий.
– Тем не менее я не сомневаюсь в правильности своего решения… Кстати, я хотел бы тебя спросить кое о чем.
– Слушаю, шеф.
– Ты не раскаиваешься, что стал на меня работать? Ведь вначале у тебя были кое-какие сомнения…
Виталий с глуповато-виноватым выражением опустил глаза и чуть подтянул ремень своих брюк, поверх которых нескромно выступало внушительное брюшко.
– Это правда… Но раз я Вам подошел… А почему Вы вдруг заговорили об этом? Я допустил какую-то ошибку?
– Нет, нет. Я тобой доволен. Дело в другом. В доверии. Ты единственный человек, которому я доверяю.
– Благодарю.
– В дальнейшем нам еще столько предстоит сделать…
– Мы побывали с Вами и на войне…
– Ты знаешь, что создается военное агентство? Я буду, по всей видимости, им руководить. Также в наше распоряжение поступят еще несколько «добровольцев». Здесь я хотел бы довериться твоему чутью…
Виталий кивнул.
– После того как Вы отдадите банк жене.
– Это ради моих детей. Инвестиции в нефть уже принесут плоды. Я не собираюсь становиться банкротом. В конечном счете я всегда в выигрыше.
Часть вторая
Семнадцать лет спустя
Глава 1. Тайный совет
В начале осени 20… года дороги Подмосковья были по-прежнему размыты и напоминали глинистые колеи проселочных тропинок. Бесконечные проливные дожди и ветры превращали осень в сплошное ненастье, как на полотнах Саврасова и Васнецова, когда чудится, что вся природа печально стонет под порывами ветра, а дождь играет печальную траурную симфонию.
Шикарный особняк, располагающийся в некотором отдалении от дороги, казалось, служил прибежищем тех, кто хотел пользоваться его гостеприимством. У ворот насчитывалось около десяти машин последних моделей; рядом – внушительная охрана.
Посторонний наблюдатель мог бы предположить, что в этом доме собрались достаточно влиятельные и богатые люди. Он оказался бы прав.
В гостиной нижнего этажа, освещенной роскошной хрустальной люстрой, находилось человек десять. Это были убеленные сединами генералы, облаченные в военные мундиры; впрочем, некоторые
– Господа! Я все-таки возьму на себя смелость выступить первым, несмотря на отсутствие ***, нашего заместителя министра. Его задержали, вероятно, в Министерстве, он присоединится к нам после. Наша задача – доказать ему, как он ошибается в отношении известного вам человека. Итак, прежде всего хотел бы сказать, что могу назвать Белосельского «феноменом».
– Это уже не «феномен», а серьезная проблема! – прервал другой генерал с жестокими, свирепыми глазами.
– И тем не менее придется признать это как феномен. Но все по порядку. Начну с биографии этого человека. Учился в ***, особым усердием или знаниями не отличался, выделялся, скорее, наглостью и напористостью, конфликтами. С трудом получил диплом, так как часто пропускал учебу. На курсе его помнят весьма развязным и нахальным, каким и полагается быть внуку банкира. В двадцать шесть лет дед передает ему акции «*** Банка», которые делают его достаточно обеспеченным. Во время обычных юношеских проделок – гонок по ночным улицам с такими же беспутными мерзавцами – Белосельский попадает в аварию…
– Когда это было? – переспросил кто-то.
– Ровно семнадцать лет назад, – продолжал генерал со шрамом, – вот здесь начинается самое интересное. Мы раскопали его медицинскую карту, да, и там выясняются совершенно удивительные вещи. Учитывая, как говорят, характер ран и масштабы катастрофы, он не должен был выжить.
– Бросьте, в этом наоборот нет ничего удивительного.
– Хорошо, но в карте отражены повреждения, которые были зафиксированы, но которые потом не подтвердились.
– Такое тоже часто случается.
– Тем не менее, я нашел даже врача, который уже на пенсии. По его мнению, человек должен был бы остаться инвалидом, но Белосельский выжил и встал на ноги в течение месяца.
– Не вижу в этом ничего особенного.
– После этого Белосельский порывает со всеми своими родственниками, знакомыми. Отказывается от брата и выставляет его на улицу. Он объявляет себя «Алексеем», защитником прав людей. Он учреждает, точнее, выкупает фонд в центре Москвы, куда инвестирует почти миллион долларов. Сейчас я немного отвлекусь на его покровителя, полковника Сафронова.
– Об этом можно рассказать позже.
– Это было перед «большой перестройкой». Тогда еще наши загранбанки были автономными. Получив задание от Сафронова, Белосельский под предлогом свадебного путешествия едет в Париж, где пытается запугивать…
– Все это дела давно минувших дней, нельзя ли ближе к его личности?
– Я отдельно потом обрисую роль Сафронова и его сына. Вернувшись в Москву с женой, с которой, кстати, он познакомился в институте, он передает банк жене. Насовсем.
– Какой банк?