Прайс-лист для издателя
Шрифт:
Рамирес обернулся и, окончательно запутавшись в юбке, пошатнулся и полетел вниз по трапу. Когда Меглих и его офицеры подбежали к нему, беглец был уже мертв. Он сломал себе шею при падении. Меглих и остальные офицеры стояли над телом, не зная, что именно им делать. Высота семьсот сорок седьмых «Боингов» обычно достигает девятнадцати метров, это примерно с шестиэтажный дом.
Еще через десять минут Меглих сообщил о случившемся своему руководству. Фюнхауф был в ярости. Они не смогли взять пассажира, находившегося в салоне самолета. Все попытки инспектора объяснить, что Рамирес запутался
Когда Дронго спустился вниз, там уже были сам Брестед, Уотсон, Мадлен Зудхоф и еще несколько неизвестных ему мужчин. Все ждали Дюнуа, который появился с озабоченным видом и сразу шагнул к Дронго.
– Я рассказал о случившемся моему венесуэльскому другу, снова не дав ему выспаться. Там сейчас глубокая ночь. Он знает, кто такой этот Оскар Герстман. Самое поразительное, что именно под этой фамилией он действовал в Колумбии. Это связной между американскими финансовыми структурами, отмывающими грязные деньги мафии, и наркобаронами Латинской Америки. Вот такой забавный сюжет из жизни у нас с тобой получился.
– Они не смогли взять Рамиреса живым, – напомнил Дронго.
– Да, я знаю. Надеюсь, что им удастся хотя бы задержать этого Герстмана.
На улице уже стояли два небольших микроавтобуса, куда грузили ящики с книгами. Дронго взглянул на фройляйн Зудхоф. Сегодня она была одета в темно-фиолетовое платье и темный плащ, на ногах изящная обувь на высоком каблуке. Он вежливо поздоровался.
– Слышала про ваши подвиги, – ядовито произнесла Мадлен. – Я думала, что вы следили за мной, а вы, оказывается, разоблачили целую сеть наркомафии всего за одну ночь.
– Никого я не разоблачал, – хмыкнул Дронго. – Я только обратил внимание на Рамиреса, которого мне показали на пленке с камер наблюдения. Да и это оказалось бесполезно, так как наши бравые немецкие коллеги не смогли взять его живым.
– Но вы им помогали, – настаивала Мадлен, – значит, часть вины за его смерть лежит и на вас, господин эксперт.
– Да, наверное. – Все-таки почему она его так не любит? – удивился он и меланхолично заметил: – Мне кажется, вы относитесь ко мне достаточно предвзято.
– Не волнуйтесь, это не самое важное в вашей жизни, – отрезала фройляйн Зудхоф. – В конце концов, вы известный эксперт, который нравится огромному количеству женщин. В нашем издательстве вас считают одним из лучших, а про ваши подвиги на любовном фронте ходят легенды. Вчера я видела, как вы провожали довольно красивую женщину из какой-то славянской делегации.
– Вы ревнуете?
– Только этого не хватало, – презрительно фыркнула она. – Вы не в моем вкусе, мистер Казанова. Занимайтесь лучше этими дурочками из маленьких издательств, на них вы можете производить впечатление.
– Между прочим, это дама, о который вы говорите, директор достаточно крупного издательства, – заметил Дронго, – и доктор искусствоведения.
Фройляйн Зудхоф отвернулась, не желая ничего отвечать, и Дронго отошел, вполне удовлетворенный ее молчанием.
– Господин Брестед, – обращаясь к американцу, спросил он, – вы привезли сюда весь тираж своей книги?
– Конечно, нет, – улыбнулся тот, – но мы привезли книги не только на английском, а успели перевести их еще и на немецкий, французский и испанский языки. Поэтому ящики приходили из разных мест. Английский и испанский варианты мы сделали у себя, а немецкий и французский печатались в Европе. Надеюсь, что сегодня все пройдет благополучно.
– Я тоже на это надеюсь.
К ним подошел Дюнуа в сопровождении двух незнакомцев.
– Позвольте представить вам, господа, эксперт Дронго, – немного торжественно произнес профессор Дюнуа, – это один из самых лучших сыщиков нашего времени. А это наши эксперты, с которыми я имел честь работать над книгами: герр Йорг Дрейфель и господин Стивен Хейнс.
Дронго пожал руки обоим мужчинам. Двое рабочих выносили очередной ящик с книгами, и было заметно, насколько он тяжелый.
– Осторожнее! – крикнул Брестед. – Постарайтесь погрузить все таким образом, чтобы не повредить книги, иначе их никто не захочет купить.
– Он так переживает за эту презентацию, – усмехнулся Дюнуа.
– Скажите, господин профессор, вы не знаете, почему меня так невзлюбила ваш немецкий референт? – поинтересовался Дронго, обращаясь к Дюнуа. – По-моему, ее просто трясет, когда она меня видит.
– Ты преувеличиваешь, – отмахнулся Дюнуа. – Просто ты привык к благосклонному вниманию женского пола, и когда тебе не удается сразу завоевать чье-то сердце, ты считаешь, что эта дама относится к тебе несколько хуже остальных.
– Я просто вижу, – возразил Дронго, но не стал больше говорить на эту тему.
Брестед приказал отправлять машины, а сами они всей группой пешком двинулись к зданию ярмарки, пересекая площадь. С правой стороны от главного входа был японский ресторан.
– Нужно потом зайти сюда, – предложил Стивен Хейнс, – я очень люблю настоящую японскую кухню. Если, конечно, здесь настоящая.
– Мы можем отметить нашу успешную презентацию в этом ресторане, – предложил Брестед. – Хотя мы предполагали собраться в нашем отеле, это не проблема. Мистер Уотсон, – обратился он к начальнику службы безопасности, – пожалуйста, закажите нам столик на шесть-семь человек примерно на три часа дня в этом ресторане.
– Хорошо, – ответил Уотсон и повернул к ресторану, а они отправились дальше, к турникету, где предъявляли свои электронные пропуска. Сегодня, так же, как и вчера, повсюду дежурили сотрудники полиции, которых, кажется, стало еще больше.
Вся группа экспертов поднялась в зал, где находилась экспозиция издательства «Саймон энд Саймон». Увидев задумчивое лицо Дронго, Дюнуа подошел к нему.
– Неужели действительно тебя так волнует, почему Мадлен Зудхоф сразу не влюбилась в тебя? По-моему, просто ты не в ее вкусе. И, честно говоря, лично не считаю ее такой обворожительной женщиной.