Праздник под угрозой
Шрифт:
— Спасибо светлейшим князьям Иоанну Карловичу и Анне Николаевне. Вы… молодцы. Хороший дом. Красивый. Очень красивый! Наденька, — он с нежностью взглянул на императрицу, — тоже в восторге.
В зале послышался лёгкий шёпот, но никто не позволял себе открыто улыбнуться. Император явно наслаждался вниманием и, сделав паузу, неожиданно повернулся ко мне, Виктору и Черкасову. Его лицо стало чуть более сосредоточенным, как будто он собирался сказать что-то важное, но слова давались ему нелегко.
— А ещё, — начал он медленно,
Зал замер, гости обменялись удивлёнными взглядами, словно не понимали, зачем об этом вспоминать именно сегодня. Император снова улыбнулся, явно довольный произведённым эффектом, и продолжил:
— Я решил. Я вас награжу за этот подвиг. Каждый из вас получит свой орден Святого Георгия! И Лёша, и Виктор, и… — император замялся, но слуга подсказал государю фамилию экспедитора. — И майор Черкасов!
Он ткнул пальцем в нашу сторону, и все взгляды устремились на нас. Моя спина напряглась — в ней разве что дыру не прожгли. Виктор, сидящий рядом, сохранял невозмутимое лицо, но я заметил, как его пальцы крепче сжали ножку бокала. Черкасов выглядел ошеломлённым, даже побледнел от неожиданности.
— Вы заслужили орден! — завершил император и поднял бокал. — За хозяев бала светлейших князей Николаевых!
Все присоединились к тосту, но по ошарашенным лицам гостей нетрудно было догадаться, что их удивило решение императора.
Когда все снова уселись и лакеи начали разносить блюда, в зале начались перешёптывания. Многие гости, среди которых были князья и графы, явно не скрывали своего недовольства. Орден Святого Георгия был высокой наградой, которую вручали далеко не всей знати. То, что он был обещан людям, занимающим довольно скромное положение, вызвало недоумение.
— Это поразительно, — услышал я шёпот от соседнего стола. — Орден Святого Георгия! И за что? За то, что они просто выполняли свою работу? Просто невероятно…
— Тише, ваше сиятельство! Мы все же в гостях…
Я наклонился к Виктору и шепнул:
— Ну что, готов к званию героя?
Он усмехнулся, но его голос оставался серьёзным.
— Готов ли я к зависти всей этой комнаты — вот вопрос.
Рюмин, сидевший по другую руку от меня, наклонился ближе и тихо добавил:
— Это может быть не только зависть, но и опасность. Будьте осторожны, ваша светлость.
Я кивнул, чувствуя, как обстановка за столом становилась напряжённой. Слуги, словно чувствуя настроение гостей, действовали ещё быстрее и точнее, меняя блюда и наполняя бокалы, стараясь отвлечь внимание от неловкой ситуации.
После ужина, когда гости начали переходить в другие залы, я почувствовал на себе взгляд Иды. Она стояла у одной из колонн, слегка склонив голову, и явно дожидалась
— Чем могу служить, Ида Феликсовна?
— Скажите, ваша светлость, найдется ли в этом прекрасном доме такое укромное местечко, где двое могли бы укрыться от чужих глаз? — шепнула она, заговорщически мне подмигнув.
Я не мог отказать себе в удовольствии насладиться ее обществом.
— Разумеется, ваше сиятельство. Даже не одно.
— В таком случае, быть может, вы проведете мне совсем небольшую экскурсию? Я еще не готова возвращаться в зал и предпочла бы сперва размять ноги…
Не знаю, как у Иды это получалось, но в каждом жесте, взгляде, интонации сквозили интрига и обещание. И мне это нравилось.
— С удовольствием, но сперва я должен уладить одно небольшое дело.
— Жду вас здесь, — улыбнулась девушка.
А уладить мне предстояло вопрос с Уваровым. Не тащить же его на романтик, в самом-то деле!
Я нашел Леню в гостиной — парень не собирался танцевать и сейчас просто стоял рядом с другими гостями, слушая рассказ Голицына о новом урожае вина. Увидев меня, Уваров откланялся и подошел ко мне.
— Идем в кабинет, — велел я.
— Что-то случилось?
— Пока нет. Нужно сделать так, чтобы и не случилось.
В кабинете горела лишь одна настольная лампа. В это помещение гости не допускались, так что мы с Лёней оказались здесь одни.
— Леш, в чем дело? Я снова где-то проштрафился?
— Слава небесам, нет, — улыбнулся я. — И я должен заранее извиниться.
— За что?
Вместо ответа я быстро выбросил вперед руку и дотронулся до его лба. Резкий выброс психоэфира подкосил парня, и он обмяк — я едва успел подставить под его тощий зад кресло.
— Вот за это, — сказал я, вещая крепкое сонное заклинание.
Лучший сторож — бессознательное состояние. Хватит как раз на пятнадцать минут, а на большее время нам с Идой все равно нельзя уединяться — заметят.
Вернувшись к Иде, я протянул ей руку, предлагая следовать за мной. Она приняла её с лёгкой улыбкой, и мы отправились к задней части дома, избегая центральных коридоров и шумных залов. Узкие проходы, ведущие к крыше, редко использовались.
— Куда ты меня ведёшь? — спросила Ида, её голос звучал сдержанно, но любопытство в нём было очевидным.
— Терпение, ваше сиятельство, — ответил я с лёгкой улыбкой. — Обещаю, это стоит того.
Наконец, мы добрались до чердака. Я открыл небольшой люк и, поднявшись первым, протянул Иде руку, чтобы помочь ей выбраться. Холодный ночной воздух сразу окутал нас, но вид, открывшийся с крыши, компенсировал все неудобства.
Центр ночного Петербурга раскинулся перед нами во всей своей красоте. Огни Петропавловской крепости отражались в тёмной глади Невы, а Зимний дворец и Дворцовая набережная сияли вдалеке. На горизонте мерцали Ростральные колонны Васильевского острова.