Праздник под угрозой

Хай Алекс

— Ты тоже это почувствовал? — спросила она шёпотом. — Энергия Искажений… Я подглядывала за танцами и гостями, но вдруг почувствовала что-то странное. Энергия… Она была где-то здесь, совсем рядом.

Я коротко кивнул.

— Ложная тревога. Это у нас Леонид Антонович расчувствовался, но все уже хорошо. Не переживай.

Таня удивленно взглянула на Уварова.

— Моя способность… она может быть опасной, если я потеряю самоконтроль, — смущенно ответил Лёня. — Мы уже справились, но мне нужно следить за этим.

Таня

вытаращилась на моего однокурсника.

— Он что, может вызывать аномалии? — прошептала она. — И ты мне ничего не сказал?!

— Не хотел пугать.

— Я не боюсь! Это же так интересно. Такой редкий дар… — произнесла сестра с интересом. — Лёша, я могу с ним остаться, подстрахую. У тебя все танцы расписаны. Если обманешь ожидания, будут проблемы. А нам проблемы не нужны.

Её предложение застало меня врасплох. Таня действительно куда дольше Лёни работала с Искажениями, но всё же она сама ещё не так давно обрела уверенность в своей силе. Однако, глядя на её решительное личико, я понял, что сестрица в себе не сомневалась.

— Уверена? — спросил я, внимательно смотря на неё.

— Конечно. У меня больше опыта, чем у твоего друга. Я справлюсь. А ты иди приглашай Иду на полонез — иначе сейчас ее уведет Горчаков.

Лёня улыбнулся.

— Я пришел в равновесие, Лёш. Правда. Танцуй спокойно.

После короткого раздумья я кивнул. Возможно, уверенность сестры поможет Лёне, а мне действительно нужно было выйти в зал. Впрочем, это не означало, что я не стану отслеживать фон. Ушки теперь постоянно будут на макушке.

— Хорошо, — сказал я. — Вернусь после танца.

Таня очаровательно улыбнулась.

— Не торопись, братец. У меня большие планы на твоего приятеля. Должна же я расспросить его о жизни в Корпусе…

Хитрая лиса! Явно положила глаз на Уварова. Нет, он парень милый и вроде даже симпатичный по дамским меркам. Но Таня явно хотела отточить на бедолаге навыки очаровывать противоположный пол. Лишь бы только Лёня не разволновался от столь пристального внимания моей сестренки.

Оставив их в соседнем зале, я поспешил вернуться к танцующим. Среди гостей я сразу нашёл Иду Юсупову. Она стояла в окружении нескольких кавалеров, которые один за другим пытались пригласить её на танец, но она лишь вежливо отказывала, явно ожидая меня.

Я подошёл к ней и, соблюдая все правила этикета, поклонился.

— Ида Феликсовна, окажете ли вы мне честь стать моей партнершей на полонезе? — спросил я, протягивая ей руку.

Её лицо озарилось улыбкой. Она положила свою изящную руку на мою.

— С удовольствием, Алексей Иоаннович, — ответила она.

Горчаков, Румянцев и Ламздорф, претендовавшие на танец с Юсуповой, покорно расступились, давая нам дорогу. Я услышал разочарованные вздохи за спиной.

Мы присоединились к потоку танцующих. Не будь среди гостей императорской четы, то полонез бы

никто не ставил в программу. Это был слишком старомодный танец, больше напоминавший торжественное шествие. Зато это был лучший способ показать себя и свои костюмы во всей красе.

Мой отец вел под руку императрицу, а матушка шествовала с императором — по правилам, хозяин и хозяйка дома должны были представлять другим самых важных гостей.

— Каким вы находите наряд императрицы, Алексей Иоаннович? — спросила Ида, когда мы прошли мимо отца и государыни. — Не правда ли, он очень мил?

— Я ничего не понимаю в старой моде, Ида Феликсовна, — отозвался я. — Императрица всегда прелестна.

— Говоришь, как заправский льстец, — тихо хихикнула девушка.

— Скорее, как солдафон — прямо и по делу.

Пары двигались по залу, красуясь друг перед другом. Мужчины в камзолах и париках, дамы в пышных платьях с замысловатыми украшениями — всё и правда выглядело, как на ожившей картине эпохи Елизаветы Петровны.

Потом был менуэт — еще один церемониальный танец, который мне не получилось пропустить. Ибо императрица пожелала танцевать со мной. На первой кадрили я сбежал проведать Уварова — оказалось, Леня отлично себя чувствовал в компании моей сестры. Потом танцы, снова танцы, юбки, дамы, бриллианты…

Мазурка стала для меня истинным благословением — ведь после нее было принято прерываться на ужин. Мазурку я снова танцевал с Идой и, как того требовал этикет, после танца проводил девушку к столу.

— Ужин при свечах! — восхищались дамы позади меня. — Сто лет на таком не бывала…

Столовая выглядела роскошно, украшенная гирляндами из свежих цветов и серебряными канделябрами. На каждом месте лежали карточки с именами. Ароматы запечённого мяса, закусок и изысканных соусов дразнили нос.

Гости неспешно рассаживались. По залу разносился негромкий гул разговоров, смешанный со звоном бокалов. Я занял место рядом с Рюминым, а чуть дальше от нас сидел Черкасов в напудренном парике с завитушками — вот уж кого стоило фотографировать для компромата. Отец и мать, как хозяева вечера, заняли почётные места рядом с императором и императрицей.

Слуги наполнили бокалы шампанским и винами. Разговоры за столом стали более оживлёнными, но, как только император поднялся со своего места, воцарилась тишина.

Император, высокий и широкоплечий мужчина с детским выражением лица, неловко встал, держа бокал с газировкой. Его движения были нескладными, но он улыбался, как ребёнок, получивший новый подарок.

— Я хочу произнести тост в знак почтения хозяевам этого прекрасного бала, — начал он, широко улыбаясь. Его голос был высоким, почти карикатурным, но все слушали внимательно. — Спасибо за… этот вечер. Мне очень понравились танцы!

Он повернулся к отцу и матери, а его улыбка стала ещё шире.