Праздник жизни
Шрифт:
— Нет. Еще восемь лет назад он попал в программу по защите свидетелей. Он был свидетелем по делу человека по имени Джошуа Карауэй, больше известного по кличке Мясник. Бен был в этой программе, потому что донес на Карауэя, случайно увидев, как тот убил человека и всю его семью. Тогда он и попросил защиту. А жертвой оказался агент ФБР.
— Ты его знал?
— Да. И его, и его семью.
— Извини. Мне действительно жаль, но я должна знать все. Я не могу больше кормиться полуправдой.
—
— Джеки знала, что Бен был в этой программе?
— Нет, если только Бен сам не рассказал ей. Но он вышел из программы несколько лет назад.
— Почему?
— Это иногда случается. Я думаю, что он устал от вечных ограничений и правил и решил, что прошло достаточно времени и больше за ним не следят.
— Судя по всему, он ошибся.
— Не мог же он предполагать, что Джошуа Карауэй выйдет на волю.
— Как же могли выпустить такого страшного убийцу?
— Его не выпускали. Он сбежал. Шесть недель назад он умудрился смыться из тюрьмы на машине телерепортеров, приехавших туда, чтобы сделать передачу о положении заключенных.
— Бежал и отомстил Бену? О Боже! — В голове у нее поднялся рой жутких образов. Страшные видения всегда мучили ее, когда она думала о гибели Джеки и Бена. Впрочем, его, как оказалось, на самом деле звали по-другому.
— Он поклялся расправиться с Беном в тот день, когда был вынесен приговор. Он сказал, что вернется и убьет его и всю его семью и смерть их будет такой же, как та, свидетелем которой он оказался.
Она остановилась и стала смотреть на море, прикрыв глаза ладонью.
— Следовательно, ты следил за мной, за каждым моим шагом, надеясь поймать Джошуа Карауэя. И тебе ни разу не пришло в голову, что я тоже вправе знать обо всем. Я бы могла и сама позаботиться о себе. Скажем, уехать или нанять телохранителя.
— Мы точно не знали, будет ли он искать тебя. До последнего времени мы не были уверены, в курсе ли он относительно ребенка. До того момента, как он напал на тебя, все это были догадки.
— А как он мог узнать о ребенке? — спросила Миган, наступая на большую расколотую раковину.
— Точно так же, как я. Переговорив с соседями после взрыва.
— Но это рискованно, разве не так?
— Он из тех, кого хлебом не корми, только дай насладиться ужасом, который он сеет, — пояснил он, с отвращением подумав, что ничего, кроме кошмарных подробностей, не может ей рассказать. — Но это не все.
— Я так и думала.
— Соседка Джеки не знала твоего имени. Знала только, что суррогатная мать близкая подруга из того же города, что и Джеки. Чтобы узнать у врача Джеки твое имя, мне пришлось показывать удостоверение ФБР.
— Как же тогда этот Джошуа Карауэй узнал мое имя?
—
— А в карточке Джеки было мое имя как донора, которому ввели ее оплодотворенное яйцо?
— Именно так.
Миган села прямо на песок, натянув юбку на колени и обхватив их руками.
— Восемь лет в тюрьме, и человек бежит, чтобы убить. Просто представить невозможно, что делается в голове у такого безумца.
— Месть — мощный мотив.
— Но почему в таком случае он не охватывает нас всех? Предположим, я всю жизнь вынашиваю план мести человеку, который не захотел быть мужем моей матери и моим отцом. Или я днями и ночами пытаюсь накручивать себя, думая о том, что моя мать не хотела знать обо мне, занимаясь исключительно собственной жизнью. Все это я понимаю. Я даже готова согласиться, что все это достаточно реально и эти горькие мысли как-то отражаются на моей жизни и разрушают мою личность, и тем не менее я же не позволяю им сожрать меня с потрохами и превратить в зомби.
— В этом и состоит различие между нами и таким типом, как Джошуа Карауэй. Не могу это объяснить. Да и кто может, хотя есть сотни теорий на сей счет.
Он сел рядом с ней. Ему хотелось обнять ее за плечи, притянуть к себе и утешить. Но, даже если бы она не оказала сопротивления, это было бы ошибкой. Он и так позволил чувствам выйти из-под контроля в ситуации, где малейшая ошибка могла стоить ей жизни.
— А у Бена была другая семья? — спросила Миган.
— Мать. За ней мы тоже следили. Но никаких покушений на ее жизнь не было.
— Сьюзан. Так звали соседку, которая рассказала тебе о ребенке, верно? Они с Джеки дружили. Она всегда была с ней рядом. И когда у Джеки случились подряд три выкидыша, и когда врач запретил ей пытаться забеременеть еще раз из-за ее сахарного диабета.
— Да, Сьюзан, — кивнул он. — Она мне все это рассказала. Она же сказала, что это двойная трагедия: Джеки должна была наконец получить дочь, о которой так мечтала.
— Ты говорил Сьюзан, что ты из ФБР?
— Нет. Она решила, что я репортер, но призналась мне, что уже рассказывала все это еще кому-то.
— Я и сейчас иногда просыпаюсь по ночам и представляю, как тело Джеки разносит взрывом на куски. Как он мог такое сделать с Джеки и Беном? Скажи, как?
Миган закрыла глаза, и он увидел, как из-под век у нее проступили слезы и покатились по щекам. Больше он не мог сидеть как истукан. Он обнял и прижал к себе сотрясающуюся от рыданий Миган.
Они долго так сидели. Затем она отодвинулась от него и вытерла глаза ладонями.
— Почему я плачу? Я не плакала на похоронах.