Праздник жизни
Шрифт:
— Этот мужчина должен быть незрячим.
— Стопроцентное зрение. Этот мужчина перед вами. Мы будем смеяться, держаться за руки и смотреть в глаза друг другу в местном ресторане. Нас должны увидеть в каком-нибудь клубе танцующими щека к щеке.
— Нет уж, спасибо! — Она спустила ноги с кровати. — Это вы сегодня здесь, а завтра там. А я здесь знаю всех и не могу позволить себе быть посмешищем. Приятель, квартиросъемщик, родственник — это еще куда ни шло, но любовник! Да посмотрите на меня.
Он обошел стол и
— А как насчет обещания делать все, чтобы поймать убийцу?
— Да разуйте глаза, черт возьми! — Она встала, обхватив руками низ живота. — Если я и соглашусь играть эту комедию, кто поверит, что вы влюбились в меня? Я на девятом месяце. Я же похожа на бегемота.
— Это вам так кажется. — Он положил руки ей на плечи. — Я все уже обдумал. Я должен быть все время подле вас, когда вы выходите из дома, и мы обязаны выглядеть при этом естественно. Малейшей неестественности достаточно, чтобы этот человек нас раскусил. И тогда он будет только ждать момента, когда я совершу ошибку. И при первой же возможности нанесет удар. Тогда вам с ребенком несдобровать.
Миган закрыла глаза и закусила нижнюю губу. Ужас охватил ее. Она вся похолодела. Это плохо для ребенка. Она должна взять себя в руки. Никто не причинит зла ее ребенку. Барт не позволит. Она не позволит.
Ее ребенку. Как это она могла так подумать? Надо следить за собой. Миган открыла глаза и постаралась дышать ровно.
— Пусть будет по-вашему, Барт, но предупреждаю. Не следует заходить слишком далеко. Немного смеха. Пройтись под ручку. Можете даже заглядывать мне в глаза, словно мы влюбленные. Но только на людях. Дома все игры кончаются.
— О чем речь!
— А когда они начинаются?
— Сразу после ланча. Но все надо делать как можно быстрее.
— А когда нам удастся убедить всех вокруг, что мы влюблены друг в друга, нам останется ждать, когда этот безумец нанесет следующий удар?
— А вы можете придумать что-то получше?
— Да нет. — Она заправила выбившиеся пряди за ухо, обдумывая, к чему приведет этот план. — Нет, Барт, ничего не выйдет. Никто не поверит, что вы приехали сюда отдохнуть и влюбились в беременную женщину.
— Вообще-то нам лучше говорить, что я ваш старый друг. Приехал навестить, и старая любовь вспыхнула вновь.
Она покачала головой.
— Кто клюнет на это?
— А почему нет? Если я за что-то берусь, я все делаю хорошо.
— Я тоже, но сейчас не в этом дело. — Она обошла его и двинулась к двери. — Я хочу принять душ и одеться.
Он улыбнулся.
— Наденьте что-нибудь очень соблазнительное. Вы должны сразить меня наповал.
— Соблазнительное? — Она раскинула руки и выставила напоказ свой большой живот, обтянутый халатом. — Нужно чудо, чтоб мужчина этого не заметил.
Он пробормотал что-то себе под нос. Ей показалось, что он сказал:
— Сам удивляюсь.
Нет,
Миган открыла верхний ящичек старинного комода и достала ювелирный ларчик, который обычно брала с собой в поездки. Особой слабостью к драгоценностям она не отличалась, но у нее были кое-какие вещички, которые она любила. Сегодня в самый раз надеть золотой браслет, который ей подарила перед смертью бабушка. Он олицетворял для нее старый добрый мир, который вдруг сейчас стал распадаться.
Она открыла ларчик. Серебро, часики в яшме и золотые сережки тут, а браслета нет.
Странно, она могла поклясться, что клала его сюда перед отъездом.
Миган продела в мочки ушей сережки и закрепила замочек сзади, даже не глядясь в зеркало. Ну, кажется, готова…
Она взялась за перила и пошла вниз по ступеням: это ее большой выход в роли беременной роковой женщины. Она привезла с собой в основном просторные брюки и безразмерные рубашки, но, к счастью, прихватила и приличную костюмную пару: голубой свободного покроя сарафан с мелкой плиссировкой и белую блузку под него. Ее-то она и решила надеть по случаю торжественного выхода.
Соблазнительной ее вряд ли можно назвать, но в голубом она всегда выглядела выигрышно. Миган воспользовалась косметикой и сделала стильную прическу. Одевайтесь красиво, и вас не убьют. Как ни странно, с Бартом она чувствовала себя в большей безопасности.
Еще несколько дней назад он был для нее мрачной и непонятной личностью, человеком, который ел ее глазами, зная, что она одна в доме. Теперь он переселился к ней.
— Ты готов?
Барт обернулся и присвистнул.
— Мы же договорились не играть комедию дома.
— Какая тут комедия. Ты выглядишь фантастически.
— Я выгляжу как глубоко беременная женщина.
— Тебя замучат комплиментами. Неужели Джон не говорил тебе, что ты красавица?
— Джон не из тех, кто говорит комплименты.
— В таком случае поделом ему, что он потерял тебя. А теперь пойдем потрясать свет.
— Для ланча рановато.
— Я подумал, что нам стоит начать с универсама. Там больше шансов наткнуться на знакомых. Аптеки тоже не нужно отбрасывать. И уж конечно кафетерии, книжные лавки…
— Я все еще не слишком хорошо себе представляю, что должна делать.
— Ничего. Будь собой, женщиной, приехавшей в Ориндж-Бич на Рождество, а заодно и родить ребенка. Кто в округе может знать, что ты вынашиваешь ребенка Джеки?
— Лично я считала, что никто. У Джеки здесь уже никого не осталось, так что кому знать о суррогатной мамаше? Да и она сама не распространялась об этом каждому встречному-поперечному. Если и знали, то один-два близких знакомых. Сам понимаешь, как к этому пока что относятся. Она не хотела, чтобы что-нибудь омрачало ее материнство в будущем.